Суд над главредом «Нашай Нiвы»: ехал работать, его задержали, били, а спустя 1,5 месяца — оштрафовали

Процесс ведет судья Елена Некрасова. Согласно протоколу об административном правонарушении, 11 августа с 2.45 до 3.05 Мартинович находился на проспекте Пушкина, 30, где принял участие в несанкционированном массовом мероприятии — шествии без соответствующего разрешения Мингорисполкома «с целью публичного выражения протеста о порядке проведения выборов, требовал смены власти, хлопал в ладоши».

— Катэгарычна не згодны, — заявил Мартинович на вопрос судьи, согласен ли он с протоколом.

В ходе процесса Егор Мартинович подробно пояснил: на протяжение всего дня и в ночь на 11 августа он осуществлял свою журналистскую деятельность.

— 10 жніўня дзесьці, а 18.00 мы з калегай Настассяй Роўдай прыступілі да працы ў вулічных умовах. Спачатку былі на праспекце Пераможцаў, потым на плошчы Якуба Коласа. Прыблізна ў 18.30 мы апынуліся ў раёне вуліцы Кальварыйскай, зразумеўшы, што пратэстаў у цэнтры няма, яны перамяшчаюцца ў спальныя раёны. Прыблізна ў 20.30 пазванілі калегі і сказалі, што мая падначаленая Наталля Мацевасян паранена гумавай куляй. Я вырашыў адправіцца ў бальніцу, каб суправаджаць яе там. Недзе да 23 гадзін я знаходзіўся ў бальніцы хуткай дапамогі.

После этого, рассказывает Егор Мартинович, он выяснил у коллег, где еще в городе наблюдаются какие-то активности, и направился туда. Сначала — в район универсама Риги. Затем — в район Пушкинской.

— Недзе да 00.30 — 1.00 ночы мы сустрэліся з калегам Дзмітрыем Панкаўцом. Паколькі грамадскі транспарт не хадзіў, я падвёз яго з Рыгі да Кальварыйскай, адкуль ён мог адправіцца дадому.

После этого Мартинович направился в сторону «Пушкинской»: «праверыць, што там адбываецца, забраць Настассю і маю жонку, журналістку TUT.BY Адар’ю Гуштын». Они, по словам Егора, ждали его в закрытом кафе.

У станции метро «Пушкинская», продолжает Мартинович, он увидел большое количество силовиков. Один из них посветил ему прожектором в лицо и жестом руки указал сворачивать направо, во дворы на проспекте Пушкина, дома 44 и 50. Впереди, метров через 100, стоял блок-пост. Перед ним — несколько авто.

Один из силовиков, рассказывает Мартинович, потребовал открыть багажник, показать последние фото в телефоне.

— Ён сказаў, каб я працягнуў рух. Наперадзе чалавек з аўтаматам вывеў кіроўцу з машыны перада мной і павёў яго ў аўтазак. Пасля сілавік навёў на мяне аўтамат, запатрабаваў выйсці з машыны. Я выйшаў, паказаў журналісцкае пасведчанне. Гэты сілавік парадаваўся, што я журналіст. Цягнучы мяне за руку, павёў у аўтазак. Я папрасіў дазволу закрыць аўто, забраць ключы, закрыць вокны. Мне адмовілі. Аўто засталося стаяць з адчыненымі вокнамі.

Благодаря распечатке мобильного оператора Егор Мартинович восстанавливает хронологию произошедшего. Он отправил о коллегам несколько sos-оповещений.

— У 1.57 мяне завялі ў аўтазак: у гэты час я адправіў першае паведамленне. Спачатку мяне адвезлі на скрыжаванне Пушкіна і Прытыцкага, дзе ўсіх затрыманых паклалі тварам на траву. Пасля ўсіх загрузілі ў аўтазак і павезлі. Паколькі ў мяне не забралі мабільны тэлефон, па Яндэкс-навігатары я ўбачыў, што мы пад’язджаем да Акрэсціна. У 2.43 адправіў другое смс. Апошняе паведамленне — у 3.07. Я напісаў, што нас прывезлі ў Партызанскае РАУС, але гэта недакладна.

В итоге Егора Мартиновича и других задержанных привезли в Заводское РУВД.

— Мяне і ўсіх астатніх затрыманых з прымяненнем сілы, удараў ног, дубінак паклалі тварам на асфальт у дворыку РАУС. Мы ляжалі там дзесьці дзевяць гадзін. У гэты час падыходзілі невядомыя мне сілавікі, перапісвалі анкетныя дадзеныя.

В составленном протоколе, обращает внимание Мартинович, его образование было указано как среднее, хотя на самом деле оно высшее.

— Таксама, калі я падпісваў пратакол, інфармацыі пра сведку Канстанціна Савені не было.

Примерно в районе обеда 11 августа, продолжает Мартинович, его перевезли в Жодино, где он провел следующие сутки.

— 12-га мяне паклікалі праз акенца ў камеры, спыталі, ці праўда, што я журналіст. Сказалі, што ў іх ёсць інструкцыя з міністэрства і мяне трэба адпусціць. Пры гэтым я не падпісваў паперы пра вызвалення. Мяне сустрэлі два чалавекі. Адзін прадставіўся Артурам, які прыехаў па загадзе міністра Караева, каб мяне адпусціць. Другі — нейкі начальнік з Жодзіна. Папрасілі легчы на крэслы ззаду машыны, каб мяне ніхто не бачыў.

После этого Мартиновича привезли к зданию центрального аппарата МВД. Пройти внутрь он отказался. К нему спустилась пресс-секретарь ведомства Ольга Чемоданова.

— Яна казала, што разумее, што я быў журналістам, папаў пад раздачу выпадкова. У выніку, калі я буду маўчаць і не паведамляць пра акалічнасці затрымання ў СМІ, то пратакол могуць забыць.

Спустя полтора месяца, когда Мартиновича задержали на 72 часа по подозрению в клевете, ему на домашний адрес пришла повестка в суд по административному делу.

Свидетель Евгений Полуянович рассказал суду, что примерно в 2.30 11 августа он проезжал по двору на Пушкина, 44. Там он обнаружил машину, которой, как позже выяснилось, управлял Егор Мартинович.

— Машина стояла пустой, перекрывала дворовой проезд. Стекла опущены, ключи лежали внутри. Рядом никого. Неподалеку стояла еще одна машина, в ней было выбито стекло. Кто-то сказал, что здесь задерживали людей.

В 2.39, рассказывает Евгений, он позвонил по номеру, оставленному под стеклом машины. Телефон был недоступен.

— Потом я припарковал машину у обочины, чтобы она не мешала проезду. На следующий день проезжал мимо — машина стояла на прежнем месте. Когда появился интернет, я зашел в Вайбер, увидел фотографию Егора. Нашел по ней в гугле сайт «Нашай нівы», там было указано, что Егор пропал.

Но уточняющий вопрос судьи, видел ли Евгений уличное шествие в указанное время, свидетель пояснил:

— Шествия не было, людей не было, милиции тоже. Только проходил парень, который и сказал, что здесь задерживали людей.

Настасья Ровда, коллега Егора Мартиновича, выступила на суде свидетелем. Именно с ней главред «Нашай нівы» работал в паре 10 августа.

Как рассказала Настасья, весь вечер они работали вместе. Когда Егору позвонили и сообщили, что журналистку НН Наталью Матевосян ранили, он поехал в больницу, Настасья осталась работать на «Пушкинской».

— Ён высадзіў мяне на «Пушкінскай», там я засталася працаваць да 2 гадзін ночы. Ягор знаходзіўца ў бальніцы, мы не камунікавалі. На Пушкінскай я знаходзілася побач з Адар’яй Гуштын, бо так было бяспечней. Калі пачуліся першыя выбухі, мы вырашылі адысці як мага далей, каб не патрапіць пад раздачу. Калі з’явіліся барыкады, прыехала шмат сілавікоў, зайшлі у кавярню побач з казіно. Мы маглі назіраць, што адбываецца, але на вуліцу не выходзілі. Калі пачалася кананада, адміністратар вырашыла зачыніцца.

По словам Настасьи, в 1.43 ей позвонил Егор, сказал, что едет на «Пушкинскую»: посмотреть, что происходит, а также забрать жену и коллегу, поскольку транспорт не ходит, а такси вызвать невозможно.

Но в 1.57 пришла SOS-СМС: так Настасья поняла, что Егора задержали.

— Наступная SOS-СМС — была ў 2.43. У 3.07 прыйшло паведамленне «я ці ў Партызанскім РАУСе, ці на Акрэсціна». Мы адразу сталі званіць прэс-сакратару МУС. Мы выйшлі з кафэ амаль адразу пасля таго, як зразумелі, што Ягора затрымалі. На вуліцы не было ніводнай машыны. Адзінае, ля выхадаў з метро стаялі блок-пасты сілавікоў.

Свидетель-милиционер: «Если вы были задержаны, значит не отреагировали на призывы разойтись»

Еще один свидетель — участковый инспектор милиции Заводского РУВД Константин Савеня. Он рассказал суду, в тот день находился в составе мобильной группы «вместе с сотрудниками ГУВД».

— Там проходил несанкционированный митинг (позже он уточнил, что это было шествие) без разрешения Мингорисполкома. Люди кричали «Жыве Беларусь!», хлопали в ладоши, все, массово.

Сколько людей было в тот вечер, свидетель не помнит. «Большое количество», — пояснил Константин суду.

По словам Савени, ему «была поставлена задача контролировать, наблюдать в гражданской форме одежды. Маска на лице была».

Обстановку того вечера он описывает так:

— После предупреждения, что данное шествие несанкционированно, многие ушли, после чего самых активных граждан, которые не разошлись, задержали. Я непосредственно не задерживал данных граждан.

— Знаком ли вам Мартинович Егор Александрович? — спросила судья.

— Прошло слишком много времени. Лицо знакомо.

По словам свидетеля, задержание Мартиновича проходило на проспекте Пушкина 26 — 30 в промежутке между 2.45 и 3.05 ночи, как и указано в протоколе об административном правонарушении.

В каких именно условиях это было, он не помнит, поскольку «не принимал участие в задержании граждан».

— У вас што я быў апрануты? — поинтересовался Мартинович.

— Не помню.

— Асабіста мяне папярэджвалі пра недапушчальнасць гэтых дзеянняў?

— Люди, которые стояли в толпе, массово предупреждались. Для этого есть мегафон.

— Як я рэагаваў на папярэджанні?

— Не помню. Если вы были задержаны, значит, вы не отреагировали на призывы разойтись, — ответил свидетель.

— Вы гаворыце ў сваіх паказаннях, што мяне затрымалі ў 3.05. Як вы можаце патлумачыць, што беларускім СМІ паведамілі пра мае затрыманне ў 2.09?

— Значит, так и было, в 3.05. То, что написано, то и поддерживаю.

— Возле каких зданий меня задерживали?

— Не могу это помнить.

После перерыва судья Татьяна Некрасова вынесла решение: штраф в размере 15 базовых величин, или 405 рублей
Читать полностью:  https://news.tut.by/society/702014.html

Утром 23 сентября с обыском домой к главреду пришли сотрудники управления собственной безопасности (УСБ) МВД. Позже Егора Мартиновича отвезли на допрос в СК, а затем в изолятор на Окрестина, он был отпущен в субботу, 26 сентября. Сейчас журналист находится в статусе подозреваемого по уголовному делу о клевете в отношении заместителя министра внутренних дел Александра Барсукова, ему запрещен выезд за границу.