Освобождение политзаключенных: почему это происходит сейчас и чем закончится?

«Лукашенко хочет признания со стороны Запада, но освобождение политзаключенных сопровождается еще большим ростом репрессий». БАЖ обсудил ситуацию с правозащитником, главой Правового центра Ассоциации Олегом Агеевым и политическим обозревателем «Радио Свобода» Валерием Карбалевичем.

Иллюстрация: novychas.online

Почему освобождают?

Олег Агеев: Нужно учитывать все обстоятельства, при которых подписывался указ о помиловании. Действительно, определенное количество людей вышло на свободу.

Учитывая, что все их «преступления» заключались только в ненасильственной реализации своих гражданских и политических прав, мы приветствуем освобождение всех, кто необоснованно находился за решеткой.

Олег Агеев. Фото: БАЖ

Но нужно учитывать, что в течение месяца список политзаключенных пополнился минимум на 64 фамилии. Соответственно, «помилование» не стоит рассматривать как свидетельство каких-то кардинальных изменений. Белорусский режим по-прежнему продолжает репрессии: активно используется законодательство об «экстремизме», продолжаются задержания, обыски, наш мониторинг фиксирует возбуждение новых уголовных дел.

Мы считаем позитивным шагом освобождение части политзаключенных, но настаиваем на освобождении всех политзаключенных. Мы требуем не только их освобождения, но и полной реабилитации, так как они не совершали преступлений.

Валерий Карбалевич: Я думаю, белорусские власти посылают два сигнала: внутренней аудитории и внешней, западной. Возможно, Лукашенко хочет немного улучшить свой имидж накануне президентской кампании. Ведь жесткие репрессии, насколько я знаю, не очень приветствуются даже сторонниками Лукашенко, особенно если за решеткой умирают люди.

Все-таки смерть политзаключенного, смерть политического оппонента для Беларуси — это красная черта, которую не стоит переходить. Власти хотели бы минимизировать такую ситуацию через освобождение тяжелобольных, молодых и тяжелобольных, которых трудно удерживать в заключении. И подать это обществу как акт гуманизма.

Второй сигнал адресован, возможно, Западу. Лукашенко хотел бы, чтобы новая президентская кампания была признана Западом (максимальная задача), и по итогам его признали президентом. Текущая ситуация, при его антизападной риторике, некомфортная. Здесь прослеживается такая логика: с 2020 года прошло время, ситуация изменилась, Запад никуда не денется и примет статус-кво. Так всегда происходило и до 2020 года, когда Запад видел, что выборы недемократические, но если выборам не сопутствовали массовые беспорядки и большое количество политзаключенных, он всегда закрывал глаза и имел дело с Лукашенко.

Как мне кажется, эти локальные, точечные освобождения — сигнал Западу, на который пока нет реакции. Но Лукашенко пытается наладить контакты и добиться позитивной для Минска реакции Запада на президентские выборы.

Кого освобождают?

Олег Агеев: Мы видим, что официальная пропаганда представляет освобождение политзаключенных как акт гуманизма. Но если внимательно посмотреть на список освобожденных, то мы увидим, что большая часть из них почти полностью отбыли свои сроки, и вскоре вышли бы на свободу по истечении сроков.

Действительно, среди освобожденных есть тяжело больные люди, однако за решеткой остаются люди даже в более тяжелом состоянии. Нельзя считать, что белорусский режим как-то гуманизируется через освобождение нескольких человек, которым и так оставались малые сроки политически мотивированного наказания.

Всех помилованных объединяет одно: все они политзаключенные и не должны были находиться в местах отбывания наказания, как и те политзаключенные, что остаются за решеткой.

Но искать какую-то логику в действиях белорусского режима я не возьмусь. Версию пропаганды вообще нужно игнорировать (она с другими целями выдает такой контент в эфир), а истинные цели нам неизвестны. Соответственно и выводы невозможно делать.

Валерий Карбалевич. Фото: Наша Ніва

Валерий Карбалевич: Я считаю, что решения принимает сам Лукашенко.

Вероятно, одним из условий помилования является наличие прошения о нем. А во-вторых, знаковых фигур скорее всего освобождать не собираются. Рыгор Костусев является знаковой фигурой, но его освобождение можно объяснить особым отношением к земляку, которого Лукашенко знал в годы политической молодости.

Но я хочу обратить внимание на то, что одновременно с освобождением политзаключенных репрессии не прекращаются, а только увеличиваются. И это сигнал белорусскому обществу: речь не идет о либерализации, помните и не пытайтесь сыграть свою игру во время президентской кампании. Поэтому одновременно происходят два противоположных процесса: освобождение политзаключенных и рост репрессий. То есть, мы показываем свой гуманизм и пытаемся улучшить имидж, а с другой стороны демонстрируем, что возвращения в ситуацию до 2020 года не будет.

Продолжится ли освобождение политзаключенных?

Олег Агеев: Мы настаиваем на освобождении всех политзаключенных и полной их реабилитации. Белорусский правозащитный сектор настаивает, чтобы все, кто не совершал преступление в классическом понимании этого термина, но осужден за реализацию своих гражданских прав, оказался на свободе с восстановлением всех гражданских прав.

Из публичных источников известно, что из заключенных журналистов освобождена только Ксения Луцкина. Думаю, что режим не использует наши критерии для деления политзаключенных на группы: для режима они осужденные преступники и «враги народа», если пользоваться советской риторикой. Думаю, в первую очередь смотрят, написал ли человек прошение о помиловании или нет. Нам известны случаи, когда, если человек отказывался писать прошение о помиловании, такое предложение делалось другому заключенному. Скорее всего, существует некий план освободить определенное количество политзаключенных с конкретными, но неизвестными нам, целями, который и реализуется репрессивной машиной.

Валерий Карбалевич: Косвенные факторы свидетельствуют, что освобождение политзаключенных может продолжиться: и Юрий Воскресенский активизировался неслучайно, и его слова об амнистии (или помиловании) 17 сентября – на День народного единства, а в колонии приезжают сотрудники правоохранительных органов и давят на политзаключенных, чтобы они писали прошения о помиловании. Косвенные факторы свидетельствуют, что нынешние освобождения, возможно, не последние.

Согласится ли Запад «перевернуть страницу»?

Валерий Карбалевич: Есть большие сомнения, что Запад пойдет на это. Ситуация абсолютно не похожа на ту, что была в середине 2010‑х годов. Беларусь участвует в войне на стороне России, совсем другой масштаб репрессий и совсем другое количество политзаключенных, тут и ядерное оружие, и постоянные угрозы в адрес Запада, и миграционная война – ситуация совсем не та. Поэтому я с скептицизмом смотрю на возможность деэскалации ситуации. Конечно, точечные шаги деэскалации возможны: открытие пограничных пунктов пропуска или другие косметические вещи.

Кого освободили из тюрем?

16 августа Лукашенко подписал указ, которым помиловал 30 политзаключенных, осужденных за протесты: 16 мужчин и 14 женщин. Правозащитники утверждают, что уже освобождены 15 политзаключенных, но называют фамилии только тех, кого «засветила» пропаганда.

Из-за решетки выпустили Ксению Луцкину – бывшую сотрудницу БТ, которая уволилась оттуда в 2020 году в знак протеста. Журналистка страдает астмой и больна раком: одна опухоль в голове была удалена в 2012 году, а другая за время заключения серьезно разрослась.

На свободе оказались Ирина Санковская и Ольга Новикова, Алла Зуева и Ольга Стабровская, Екатерина Лев, Наталья Петрович, Тамара Каравай, Светлана Полуэктава.

Освобожден также один из старейших политзаключенных председатель ликвидированного профсоюза РЭП Василий Береснев, у которого только одна почка. Несмотря на это, судья Анастасия Попко назначила ему 9 лет лишения свободы в условиях усиленного режима.

Имена остальных политзаключенных пока не называются ради их безопасности.