«Чувствую себя человеком Великого княжества Литовского». Беседа с фотографом мультикультурного Подлясья

— Когда вы решили фотографировать людей и места Подлясья не только для собственного удовольствия, но и с мыслью, что ваши снимки могут заинтересовать других людей и доставить им удовольствие?

- Сначала я снимал не на Подлясье, а в Белоруссии, Литве и Латвии. Мы с коллегами начали ходить туда, так сказать, с «мелкой контрабандой», а потом обратили внимание на местные архитектурные памятники и ландшафты. И я начал стрелять. В какой-то момент у него появился официальный заказ на фотодокументацию кладбищ в этих странах. Так начались мои приключения с фотографией. Это были нулевые годы текущего века.

Я влюбился в Беларусь. До 2000 года я там не был ни разу, а в нулевые годы посетил его более сотни раз. Я почувствовал, что наше Подлясье и Беларусь – это фактически одно культурное пространство, одна культурная равнина, в которой схож менталитет людей, схожа архитектура, как в деревне, так и в городе. Граница, разделяющая это пространство, на самом деле является искусственным образованием, разделившим людей одной или очень близкой культуры и разорвавшим родственные связи многих жителей этой когда-то сплошной территории. Потом, после 2010 года, когда в отношениях с Беларусью стали вводиться визовые ограничения, я перенес свои фотографические интересы исключительно на наше Подляское воеводство.

- А когда вы начали фотографировать? Судя по всему, ваш первый аппарат был «традиционным», то есть заряженным фотолентой?

- Да, это было в 1990‑е годы. Свой первый цифровой фотоаппарат я купил в начале 2000‑х. Тогда я еще курил сигареты, поэтому бросил, чтобы накопить денег на цифровую камеру. И с этого времени начались мои путешествия и в Беларусь, и в Литву, и в Латвию, и в Украину…

- Можно ли сказать, что вы путешествовали по территории бывшего Великого княжества Литовского?

- В яблочко! Великое княжество Литовское всегда было у меня в мыслях, когда я ездил за границу на съемки. Мои деды по отцовской линии происходили из села Шимки Михаловской гмины, недалеко от границы с Беларусью. Говорили на чистом белорусском языке, как когда-то говорили все люди в этом селе, и католики, и православные. Я говорю о начале 1970‑х…

- Я был в Шимках в начале 1990‑х, и в селе еще жили люди, которые говорили по-белорусски. В связи с этим у меня к вам следующий вопрос. В своих высказываниях о своих фотографиях Подлясья вы всегда подчеркиваете мультикультурализм этого региона. К какой культуре вы себя относите?

- Я отношу себя к культуре Великого княжества Литовского. Мои деды, Раецкие, были белорусами-католиками. Насколько мне известно, в Шимки они перебрались из окрестностей Гродно, хотя переезжать здесь неуместно. Потом, когда они поселились в Шимках, границы между их деревней и Городной не было. Кстати, фамилия Раецкий часто встречается в Беларуси и Литве. И даже на татарском кладбище в Баганиках я видел фамилию Раецкий.

Иногда людей с таким менталитетом и культурными корнями, как у меня, называют «засранцами». Я католик, меня крестили в церкви, но я тоже ходил в церковь. В Гайнаевцах, где я родился, мы отмечали и католические, и православные праздники. Так что мультикультурализм живет в моей душе с детства. И именно поэтому я назвал один из своих фотоальбомов «Климаты Подлясья. Велокультуровошь».

- Вы тоже, — я сам это слышал, — очень хорошо говорите «по-своему», то есть на подляском диалекте, как говорят в Хайне и Биле…

- Стараюсь говорить и «по-своему», и по-белорусски каждый раз, когда нахожусь рядом с такими людьми. На самом деле, они уже давно считают меня своей. Мира Лукша (бывшая журналистка «Нивы» — Р.С.) говорит мне: «Ты уже наш. Ты всегда был нашим, просто раньше об этом не знал».

- Вы когда-нибудь изучали литературный белорусский язык?

- Да, в моей жизни был такой эпизод. Я изучал белорусский язык в первом классе лицея в Гайнавцах. Но проучился он всего один год, потому что потом переехал в другой город, в Лапы, и там пошел в школу, в которой белорусского языка, конечно, не учили.

- Что вас особенно интересует и привлекает в Подлясье, когда речь идет о предметах фотографии?

- Сначала меня в первую очередь привлекали подляские пейзажи, наши темные зори, туман над лугом или над полями и тому подобное. Затем я уделил особое внимание свету на фотографиях. Но потом, когда он уже немного набрался, стал все чаще и чаще фотографировать людей и среду, в которой они живут. Благодаря своей фотосъемке я познакомился со многими интересными людьми на территории между Хайнаукой и Бельском, Белостоком и Семитичем. Теперь я говорю, что доберусь почти до каждого места на Подлясье даже с завязанными глазами…

Особенно мне нравится фотографировать дома на Подлясье. Наши дома на Подлясье имеют свои уникальные черты, которых нет в других частях страны – иконы в «святых углах», кухонные шкафы, ставни и резные деревянные украшения на домах. У меня такое ощущение, что сейчас что-то вроде моды пришло на Подляское воеводство в Польше. Когда-то людям было стыдно за наши деревянные дома со ставнями и резными украшениями из дерева и за нашу подляскую речь. А сейчас, наоборот, начинают этим гордиться… Скажу нескромно, что они тоже начинают гордиться благодаря таким, как я. Потому что я фотографирую его и показываю в Интернете уже почти два десятилетия…

Однажды в деревне над Бугом я сфотографировал крыльцо. Из дома вышел мужчина, спросил, не Раецкий ли меня зовут, а потом сказал мне, что благодаря моим фотографиям в Интернете он приехал в эту деревню из Швейцарии. Он мечтал жить в сказочной стране Подлясье, купил здесь дом и таким образом осуществил свою мечту…

Мечта всей моей жизни и задача – показать людям в других частях страны нашу самобытную подляскую культуру и наш самобытный менталитет с помощью фотографий…

- Как люди относятся к вам, когда вы хотите их сфотографировать? Отклоненный? Охотно соглашаетесь?

- Я знаю много людей на Подлясье, и они меня тоже знают, поэтому подавляющее большинство из тех, к кому я обращаюсь, без проблем пускают меня на террасу или в дом. Но если я не знаю человека, то я не спешу его фотографировать, а сначала стараюсь сесть и поговорить с ним. В наших деревнях довольно легко завести знакомства: «Ты сам скол будеш? З Хайнувки. Как поживаешь? В Белостоке». И на самом деле больше ничего не нужно, чтобы незнакомец заслужил к вам доверие. Потому что он видит и слышит, что вы «свое лицо». А потом вы спрашиваете человека, можно ли сфотографировать его внутренний дворик, дом или цветы перед домом, а также его самого. Я сфотографировал несколько десятков тысяч людей на Подлясье, так сказать, в их естественной среде…

— Вы публиковали свои фотографии не только в Интернете, но и в бумажных альбомных изданиях…

- Издал я немного, всего два альбома (первый из них — три года назад), а также фотопутеводитель «Країна отворіч окіенник». Посетители моей страницы в Face­book — Kli­maty Pod­la­sia попросили меня опубликовать такой путеводитель с фотографиями и текстом . Ну и опубликовал, с фотографиями и информацией о деревнях по обе стороны реки Нарау…

- Назовите эти деревни, пожалуйста…

— Трастианка, Саци, Пухлы, Целушки, Канюки, Паула, Рыбаки, Войшки, Плёски, Ступники, Козлики, Городчина, Янова, Качалы, Дорогатынка, Нарва…

- Спасибо за эту музыку для моих ушей. Это край моего детства, я когда-то побывал во всех этих деревнях, за исключением, пожалуй, Сацова под Трастианкой… Последний мой вопрос будет о последнем явлении на Подлясье — политических и экономических мигрантах из Беларуси. Согласно официальной статистике, в Подляском воеводстве легально проживает около 10 тысяч недавних мигрантов из Беларуси. Вам приходилось иметь дело с такими белорусами?

- Да. Даже в моем квартале живут мигранты из Белоруссии. А также из Украины. Насколько я вижу, в Белостоке очень хорошо себя чувствуют и белорусы, и украинцы. Они работают здесь, некоторые даже работают вместе со мной в больнице.

Помимо, так сказать, чернорабочих, есть еще люди из культурной элиты — например, певица Екатерина Воданосова. Ну и есть, конечно, группа политических беженцев из Беларуси. Я не очень внимательно слежу за тем, что происходит в этой белорусской диаспоре, потому что у меня мало времени, но вижу, что это довольно большая группа людей, которая в будущем, как я считаю, приобретет социальную значимость.