Как чиновники закрывают от общества информацию о COVID-19. Рассказывают редакторы белорусских СМИ

Ирина Левшина, главред БелаПАН: Добиться комментария от Минздрава практически невозможно

Пресс-служба Минздрава ведет вайбер-чат для журналистов, пишущих на тему COVID-19, и Telegram-канал. Информация и там, и там появляется регулярно. Однако при этом существует проблема неполноты сведений — например, нет данных о тяжелых пациентах на ИВЛ, о локальных вспышках COVID-19.

Нет информации о методологии установки причин смерти от коронавируса, в связи с этим остается открытым вопрос: почему в Беларуси такая низкая смертность от СOVID-19 на фоне таких высоких темпов прироста заболевших? В сообщениях Минздрава говорится, что умершие имели ряд хронических заболеваний, однако в ряде случаев их родственники рассказывают истории, опровергающие это.

Пресс-секретарь Минздрава идет на контакт с журналистами крайне неохотно, добиться от нее комментария практически невозможно —  лишь в отдельных случаях она помогала расшифровать запутанную статистическую информацию по ситуации с коронавирусом.

В последнюю неделю апреля Минздрав не проводил пресс-конференций и брифингов по теме COVID-19, хотя ранее они были еженедельными.

Отдельная тема — поведение чиновников во время пресс-конференций. Они позволяют себе разговаривать на повышенных тонах, вместо четких ответов на вопросы поучают журналистов, как им работать и о чем писать.

Известно, что около 10 лет назад в системе здравоохранения появилась установка для всех чиновников и специалистов — не общаться с журналистами без согласования с пресс-службой Минздрава. При освещении темы COVID-19 проблема неравного доступа к информации для государственных и негосударственных СМИ проявилась особенно остро.

Например, очень показательно, что официальный интернет-ресурс для информирования населения по вопросам коронавируса stopcovid.belta.by с логотипом Минздрава создан на платформе государственного информагентства БелТА.

В госСМИ постоянно появляются интервью, комментарии, разъяснения медиков и чиновников здравоохранения, негосударственные такой возможности лишены. Специалисты опасаются давать комментарии в открытую, врачи боятся называть себя, часто боятся даже диктофонной записи. В такой ситуации журналисты находятся в условиях постоянного стресса, чувствуют себя уязвимыми — при желании их могут привлечь к ответственности за «клевету».

Психологическое давление на журналистов также оказывают постоянные упреки главы государства и других чиновников в том, что негосударственные СМИ якобы раздувают панику, спекулируют на теме COVID и зарабатывают на фейках.

Валянцін Жданко, «Радыё Свабода»: Мы не атрымалі ніводнага адказу нават на пісьмовыя звароты

Да эпідэміі ў нас былі цалкам працоўныя дачыненні з прэс-службай Міністэрства аховы здароўя. Але ўжо тады дзейнічаў парадак, што любое інтэрв‘ю ці каментар дактары мусяць даваць з дазволу Міністэрства аховы здароўя.

Сама па сабе сітуацыя, калі галоўны доктар шпіталя ці прафесар медыцыны мусяць прасіць дазвол у чыноўнікаў, каб распавесці пра сваю працу, прынамсі дзіўная. Але неяк з гэтым зміраліся.

А ва ўмовах эпідэміі гэтая сістэма дзейнічае як магутная перашкода для свабоды слова. Ты тэлефануеш ва ўмоўны “шпіталь“, “санслужбу“, “інтэрнат“, “аблздароўя“ і з табой паўсюль адмаўляюцца размаўляць, перанакіроўваюць “у Мінздароўя“.

У першыя тыдні эпідэміі ў Беларусі прэс-служба Мінздароўя працавала выдатна. Прэс-сакратарка Юлія Барадун адказвала на тэлефанаванні па мабільным тэлефоне і ў сваіх акаўнтах у сацыяльных сетках.

Скончылася гэта рэзка і хутка. Цяпер у кожнага журналіста Радыё Свабода ў мабільніку ёсць дзясяткі тэлефанаванняў туды без адказу. Цікава, што спробы пазваніць з «чужых» нумароў для журналістаў бываюць удалымі.

Дзеля справядлівасці, скажу, што 29 красавіка мне ўдалося дазваніцца да спадарыні Барадун, яна папрасіла даслаць афіцыйны запыт і паабяцала, што на яго адкажуць.

Але такіх запытаў ад Радыё Свабода набярэцца тыя ж некалькі дзясяткаў ад пачатку сакавіка — і дасланых у акаўнты ў сацсетках, і афіцыйна на электронную пошту Міністэрства. Мы яшчэ не атрымалі ніводнага адказу.

У такой складанай эпідэміялагічнай абстаноўцы ўсе гэтыя запыты тэрміновыя. Калі пры канца сакавіка з Віцебска сталі паступаць трывожныя паведамленні пра перапоўненыя шпіталі, гэтую інфармацыю трэба было пацвярджаць неадкладна. І нават калі праз месяц Мінздароўя адкажа, колькі інфікаваных COVID-19 у Віцебску ў канцы сакавіка, які гэта будзе мець сэнс?

Штотыдзень Мінздароўя праводзіць у сваім будынку прэс-канферэнцыі, але журналістам «Радыё Свабода» пра гэта не паведамляюць.

Мы неаднаразова звярталіся да прэс-службы з просьбай дазволіць нам інтэрв’ю з дактарамі, якія працуюць з COVID-19, з экспертамі, зрабіць рэпартаж са шпіталя. Толькі аднойчы нам удалося ізноў жа па дамове з прэс-службай зрабіць выдатнае інтэрвію з дырэктарам РНПЦ трансфузіялогіі і медыцынскіх біятэхналогій Фёдарам Карпенкам. Яно было апублікаванае 30 сакавіка.

На жаль, у апошнія месяцы мы сутыкаемся з сістэматычным ігнараваннем нашых запытаў з боку прэс-службы Міністэрства аховы здароўя, а гэта вельмі абцяжарвае данясенне інфармацыі да людзей.

Николай Козлович, главред Onliner: Натыкаемся на холодную спину чиновника: «Не положено».

Мы регулярно обсуждаем в редакции всю ту нелепицу, которая иногда происходит в белорусском медийном пространстве вокруг доступа к официальной информации, и не можем связать концы с концами. В эпоху коронавируса на нас ежедневно обрушиваются тонны слухов из социальных сетей и каналов в Telegram. Почта пухнет от писем.

Но при попытке проверить все это и остановить хождение фейков журналисты часто натыкаются на холодную спину чиновника: «Не положено». Так ведь когда вы молчите — вы даете слуху зеленый свет! Черта с два. Логики здесь не ищи.

Во время первой крупной «вспышки» (Витебск) мы пытались подтвердить или опровергнуть информацию о блок-постах, которые якобы были установлены на въезде в город. Люди писали в редакцию о том, что студентам запретили возвращаться на учебу, что разворачивают маршрутки, и много всего еще. Классическая «паническая атака», вызванная недостатком информации. Но получить оперативные комментарии было невозможно. Похожая история повторилось чуть позже, когда врачи «скорой» рассказали о «вспышке» на минской подстанции. Все структуры, включая Мингорисполком, закрылись и решили отмолчаться.

С проблемой получить информацию журналисты сталкиваются в каждом городе и поселке, куда выезжают делать репортажи. Бешенковичи, Столбцы, Слоним… Именно регионы сейчас —  главные зоны тишины. Я могу понять медиков. Их дело — лечить людей. И за это им спасибо. Я не могу понять тех, кто отвечает за работу с информацией на уровне «центра». Местные же идеологи традиционно в домике — вирус их не касается. Все чаще они идут в атаку, обвиняя выполняющих свою работу журналистов в разжигании и раздувании.

Во всей этой историей с пандемией со стороны государства есть и что-то новое. Стремительный рост Telegram-канала Минздрава наверняка поспособствует развитию каналов других госорганов — не только силовых. И это облегчит доступ к информации. Пресс-центр начал делать стримы — тоже хорошо. Для мира это не сенсация, все это базовые элементы здорового и открытого информационного общества, которое способно победить пандемию (как и говорит ВОЗ) гораздо быстрее, чем общество закрытое и испуганное.

Ягор Марціновіч, галоўны рэдактар “Нашай Нівы”: Сістэма працы са СМІ выбудаваная проста катастрафічна

Сістэма працы са СМІ выбудаваная ў Мінздароўя проста катастрафічна. Чыноўнікі на месцах і галоўныя дактары бальніц не даюць ніякай інфармацыі: звяртайцеся ў прэс-службу міністэрства.

А прэс-сакратарка Юлія Барадун проста не адказвае на званкі. Альбо прачытвае паведамленні ў месенджары — і ўсё адно не адказвае. Можа па ўласным жаданні адказаць, напрыклад, на адно з пяці паведамленняў.

У прынцыпе, такая крывая камунікацыя з медыямі была ў яе і ў час працы прэс-сакратаром Міністэрства адукацыі. Я бачу, што Барадун знаходзіцца не на сваім месцы. Гэта ж ненармальная сітуацыя, што журналістам прасцей пазваніць напрамую на мабільніку міністру Караніку, магчыма, адцягваючы яго ад рэальнай працы.

Паказальны выпадак быў са смерцю жанчыны ў Віцебску, сваякам якой сказалі пра каранавірус. Паўдня Барадун ігнаравала карэспандэнтаў «НН», а калі выйшаў тэкст без яе каментара, праз некалькі хвілін адказала ў прыватныя паведамленні: «Дыягназаў у яе шмат, але каранавіруса няма».

Калі мы дадалі яе словы ў тэкст, яшчэ і абурылася: маўляў, я вам прыватна сказала.

Ульяна Бобоед, редактор раздела «Общество» портала TUT.BY:  У нас накапливается много вопросов, и мы хотим их задать экспертам

В начале пандемии белорусский Минздрав демонстрировал хорошую открытость. По-журналистски с ними было довольно приятно работать. Потом ситуация поменялась. Но даже в этой измененной ситуации Минздрав идет на больший контакт с медиа, чем другие ведомства.

Надо понимать, что белорусские журналисты вообще не избалованные доступом к информации. У нас очень мало ведомств, готовых оперативно предоставлять информацию, многие коллеги привыкли добывать ее буквально с боем. Во времена пандемии Минздрав остается тем ведомством, которое хоть какую-то информацию журналистам даёт.

Правда, последние брифинги почему-то проходили в формате «без вопросов». Это очень плохо: у нас накапливается много вопросов, и мы хотим их задать экспертам, которые находятся там. Читателям  нужна экспертность, нужен анализ. Этого очень не хватает, чтобы гасить панику и сообщать людям что-то кроме новостей и статистики.

Но даже в таком урезанном виде Минздрав всё-таки ведет себя лучше, чем многие другие белорусские ведомства. Хотя ВОЗ в своих рекомендациях говорит, что в условиях пандемии большую открытость должны демонстрировать и другие ведомства.

Хотелось бы, чтобы и другие госорганы давали нам и нашим читателям какие-то четкие и понятные схемы, рассказывали, как людям действовать. Например, как будут аттестовывать школьников, что будет с социальными выплатами и так далее.

Что касается Минздава, мы тоже не можем получить всего, что  хотим. Мы получаем очень много информации от читателей, и нам необходимо получить подтверждение. Его не всегда удается получить у Минздрава. Тогда стараемся получить подтверждение в других ведомствах.

Аляксей Шота, рэдактар Hrodna.life (Гродна): «Вымушаныя былі званіць і прадстаўляцца дастаўшчыкамі пячэння, каб даведацца пра каранцін»

Самая галоўная праблема — ніхто не хоча браць на сябе адказнасць і даваць інфармацыю, перанакіроўваюць пастаянна. І ў структурах медычных, і ў тых, дзе ёсць падазрэнні на каранавірус, напрыклад, на рынках.

Каб атрымаць інфармацыю па адным з гродзенскіх рынкаў мы абзванілі ўсіх адказных у спажыўкааперацыі і ў выніку былі вымушаныя званіць і прадстаўляцца дастаўшчыкамі пячэння ў краму, каб пачуць, што частка рынка закрытая на каранцін. Не журналісцкія метады, але адзіныя даступныя.

Тое самае з медычнымі структурамі: ёсць адмысловыя тэлефоны, гарачыя лініі і г. д., але там не гатовыя казаць больш, чым агульныя лічбы, якія падае Мінздраў, але мы і так іх ведаем.

Па канкрэтных шпітялах мы вымушаныя шукаць праз сацсеткі супрацоўнікаў, урачоў, якія таксама не вельмі гаваркія, і атрымліваць ускосныя, не афіцыйныя пацверджанні ці абвяржэнні інфармацыі з ананімных Telegram-каналаў. Штосьці пацвярджаецца, штосьці не. Але амаль усё — неафіцыйна.

Пётр Кузнецов, «Сильные новости» (Гомель):

В Гомеле мы традиционно работаем в ситуации, когда власти не дают или стараются не давать «Сильным новостям» никакой информации — по любому поводу, не только по COVID. Мы неоднократно сталкивались с такими моментами, когда официальное лицо и не против что-то рассказать, но просит перезвонить, а после паузы говорит: «Без комментариев». И мы понимаем, что это — результат консультаций с идеологами. Мы также знаем, что есть установка не коммуницировать с нашим ресурсом со стороны властей, иногда это доходит до маразма.

Когда началась вся эта история с коронавирусом, мы изначально пытались узнавать информацию по ситуации с развитием эпидемии в Гомельской области по официальным каналам: звонили в местное областное управление здравоохранения, санэпидемстанцию, но никто, как и везде, ничего не говорил — молчание было совершенно глухое, нас всегда отсылали к официальным пресс-релизам Минздрава.

Поэтому мы взяли на вооружение другую стратегию и начали работать с источниками во власти, которые имеют доступ к информации и готовы ей делиться, но — анонимно.

Мы публикуем новости о ситуации в регионе, если получим подтверждения как минимум из двух таких источников, и могу сказать, мы сегодня в Беларуси — единственное СМИ, которое полностью и достоверно освещает распространение коронавируса по географии своей деятельности, несмотря на сопротивление властей и их молчание.

Однако в освещении этой болезненной темы невозможно обойтись только цифрами — часто приходится работать с вполне конкретными человеческими ситуациями. И тут, конечно, закрытость власти играет огромную роль. Они не просто скрывают информацию, они могут ей вполне явно манипулировать.

Помните случай заражения женщины в Житковичах, который оказался первым не завозным? О нем первыми написали также мы, узнав из своих источников. Власть в лице министра Караника подтвердила публично, но не нам и не другим журналистам в комментарии. Однако потом диагноз «отменили». Это чистая манипуляция в условиях, когда проблему скрывал, но она все равно стала известна. По принципу «хозяин слова — слово дал, слово взял».

Другой пример. Нам известно, что директор одной из школ Гомеля в больнице с коронавирусом. Поскольку речь о конкретном человеке, мы уже не можем просто взять и опубликовать эту информацию без подтверждения, потому что власть может поступить точно так же, как с женщиной из Житковичей: просто взять и сказать, что такого нет — и как проверить или оправдаться? Мы звоним в школу, в школе нам говорят: мы диагнозы не ставим, поэтому надо обращаться в медучреждение.

В медучреждении говорят: это врачебная тайна. Все, круг замкнулся. Но ведь, тайна это или не тайна — это общественно значимая информация, потому что в школе продолжаются занятия и неосведомленные люди не могут принимать ответственное решение о своем поведении.

И вот такого рода примеров, двух типов, когда власти или всеми силами замалчивают конкретные случаи и блокируют информирование, или манипулируют и подгоняют реальность под свои установки уже задним числом, после того, как факт был известен и опубликован — примеров десятки.

Если Ваше издание столкнулось с проблемами в доступе к информации и Вы хотите рассказать об этом, пришлите нам Вашу историю и контакты для связи с Вами на press@baj.by.

Также о конкретных случаях отказов в информации мы постоянно сообщаем в нашей новостной ленте.

Еўрарадыё: Эпоха бюракратычных адкрыццяў. Як каранавірус прымусіў чыноўнікаў гаварыць