Как мы не проводили Толю

О том, что тело Толи везут в крематорий, случайно узнала Инна Студзинская, позвонив одной из радийных знакомых по поводу сугубо деловому – узнать телефонный номер осведомленного в делах устройства радиоточек действующего инженера. Судьба радиоточек волновала корреспондента «Радио Свобода» сугубо в информационном плане. А тут такое… Личное.

Нам – отрезанным от официальных СМИ – не сообщили о смерти Толи. Он был коллегой и другом, не согласившимся «списать» нас в недостойные. Примерно год назад мы собирали по причине юбилея образования радиостанции «Беларуская маладзёжная» былых сотрудников и друзей – Толя перепутал дату. Пришел к обозначенному месту на день раньше и поздно признался, почему нас не нашел.

Мы ждали его за дружеским столом. Там собрались те, кто ушел в «вольный полет» и нынешней властью явно считается неблагонадежным. Рядом сидели те, кто оценками нынешней власти пренебрег во имя «Беларускай маладзежнай», хотя, возможно, участие в дружеской встрече угрожало их статусу «государственного» журналиста. Я не знаю конкретно, не берусь утверждать. Но Нина Чайка, лично мне пообещавшая прийти, проигнорировала эту встречу не потому, что не любит «Беларускую маладзежную» – Чайка стояла у истоков этой радиостанции.  Но Чайка потом – с переменами – возглавила  холдинг интеллектуальных пропрезидентских изданий. Статус правит старую дружбу и блокирует небезопасные регалии. Статусом пренебрегают только те, кто по разным причинам от регалий свободен.

Толя Груша был свободен. Даже когда состоял на государственной службе. Он по характеру был таким – очень ответственным и свободным. Когда в позднюю советскую эпоху мы подшучивали, что после командировки на крейсере «Минск» в серии репортажей Анатолия Груши «молчали только рыбы», он искренне не понимал, почему оспаривается его репортерское право  рассказать подробно о том, что видел и прочувствовал. В программе «Советской армии солдат», которая под позывными «Беларускай маладзёжнай» выходила каждое воскресенье, он соединял в себе, своих материалах, авторском тексте нашу бестолковую и наивную перестроечную восторженность с извечным мужским и гражданским долгом служить обороне Отечества. У него получалось.

Толя в нашей команде был надежным и спокойным. Если у кого-то из нас что-то «рвалось», срывалось, опрокидывалось, не складывалось, к нему можно было обратиться за помощью и советом.

Как же так случилось, что ни дочь, по стопам отца пришедшая в Дом Радио, ни разделенные принципом «чэсных-нячэсных» коллеги не сообщили «вольным» молодежникам о смерти Толи Груши?

Поздним вечером после похорон, на которые не по своей воле не успела, я наливаю рюмку, покрывая стаканчик хлебным куском, и горько думаю, в чем виновата. Это – очень личное. Никто из нас, из «Беларускай маладзёжнай», выдавленных системой  в разряд негосударственной прессы, не претендует на лавры героя когда-то грядущих перемен. Никто из былой «молодёжки» не обозначился лидером оппозиции. Мы остались репортёрами, журналистами – таких «зубастых» не похвалит любая власть.

Но до этого вечера мы, молодёжники, как будто были вместе. Даже если не собирались по поводу наших дат, даже если критиковали друг друга по причине идеологических служений.

Публично, впрочем, не критиковали, хотя часть боевитой во времена перестройки «Беларускай маладзёжнай» оказалась в критикующей демократические пристрастия обойме. Это – личное. Во имя старой и искренней дружбы это можно понять, объяснить личным и – не трогать. «Наши» люди не предали романтизм и свободолюбие  «молодёжки», даже оставаясь на контролируемых государством вещательных постах.

Но почему Толю Грушу, «Советской армии солдата», хоронили без корреспондентов «Свабоды», ВВС, руководства и активистов Белорусской ассоциации журналистов? Мы, «молодёжники», во многой своей части сейчас в этих структурах. И Толя примерно полгода назад просто перепутал время встречи с нами! И на прощании с Володей Сакульским (увы, наше поколение уходит!) мы  с Толей смеялись над этим недоразумением, и оно казалось нам нелепым и поправимым…

Но непоправимо – Толю хоронили без нас. В стихах любимого и собранного Толей во множестве проявлений Высоцкого оказалась ошибка: «в гости к Богу» бывают опоздания. Друзья не пришли. Не доехали. Не успели.

Гложет личное. Я вспомнила почему-то, как через пару лет после закрытия радиостанции «Беларуская маладзёжная» не позвала меня на личный юбилей былая коллега. Сижу вот теперь, десяток лет спустя, и мучаюсь: из-за того, что я пришла в «молодёжку» позже иных? Из-за тогдашнего моего мужа, талантливого, но скандального? Из-за того, что уже обозначилась в независимой прессе?

Мы встречались с коллегой-юбиляршей в последовавшем десятилетии, но ответов на свои вопросы я так и не нашла. Значит, думаю сейчас, не обозначились действительные причины.

И тем более мучаюсь – почему не сообщили нам, где  сейчас можно было проститься с нашим Толей Грушей?

Я в этот вечер – не от всех, я сама с собою.  Я запуталась в возможных причинах и мнимых обидах, я зажигаю свечу.

Прости, «молодёжка», если что не так. Прими, «молодёжка», в пантеон своих славных имен Анатолия Грушу, «Советской армии солдата»…