Тюрьма — не уважительная причина для налоговой. С журналиста Александра Буракова требуют выплатить 1 000 рублей

Ещё 31 марта налоговая инспекция начала камеральную проверку соответствия расходов и доходов журналиста, сотрудничающего з немецкой медиакомпанией Deutsche Welle (“Немецкая Волна”), за последние 10 лет — с 2011 по 2021 годы. По странному стечению обстоятельств, эта проверка почти совпала по времени с требованием подать и декларацию об имуществе. А незадолго до того местная служба занятости также обязала его дать объяснения, за счёт чего он живёт.

Предыдущие проверки ни к чему не привели, претензий к журналисту предъявлено не было. Но 19 июня замначальника отдела налогообложения доходов физических лиц Инспекции по налогам и сборам по Ленинскому району Могилёва Наталья Донейко достаточно оригинально трактовала законодательство. Оказывается, Александр Бураков прислал ей свой ответ на пять дней позже нужной даты, так как сидел в тюрьме (по явно политически мотивированному делу –прим. ред.) — был водворён в Изолятор временного содержания (ИВС) УВД Могилёвского облисполкома.

Напомним, 12 мая журналист был схвачен ОМОНом возле Могилёвского областного суда, где начинался процесс над Павлом Северинцем и ещё шестью узниками, его обвинили в участии в несанкционированном массовом мероприятии, хотя никаких акций в тот день в городе не было. Но нахождение в тюрьме, по мнению налогового инспектора, не является уважительной причиной.

“Пояснения об источниках доходов, которые следовало представить 28.05.2021 года, Бураков А.В. представил 03.06.2021 года – по истечении установленного законодательством срока их предоставления, с приложением копии постановления о наложении административного взыскания в виде административного ареста, что не является основанием для продления срока предоставления указанных пояснений”, — пишет Наталья Донейко.

Здесь нужно упомянуть, что Александр Бураков вышел на волю только 1 июня, проведя 20 суток ареста в условиях, которые согласно классификации ООН можно назвать пытками. Тем не менее, уже 3 числа он дал исчерпывающий ответ на все вопросы налоговой инспекции.

По сути его доводов налоговый инспектор ничего не пишет. Именно по формальным основаниям она требует в месячный срок от журналиста оплатить 1009 рублей 76 копеек.

Александр Бураков так прокомментировал для MSPRING.MEDIA претензии налоговой инспекции:

“Так называемое превышение расходов выявлено в сумме 6311 рублей и 01 копейка. На первый взгляд кажется, что это большая сумма. Но период указан с 2011 по 2016 годы, то есть шесть тысяч за шесть лет. А если мы посчитаем, что в каждом году 12 месяцев, то получается, что это всего лишь 88 рублей в месяц (то есть, 35 долларов по нынешнему курсу). А это выглядит уже, по моему мнению, мелочно. Они просто насчитали так называемый прожиточный минимум, ибо предъявить просто нечего.

 Касательно опоздания с ответом из-за ареста, то, на мой взгляд, это очевидный абсурд. Конечно, я буду обжаловать это требование. Придётся рассказать налоговым инспекторам о том, как сейчас в ИВС у людей отбирают последний клочок бумаги, а ручки и карандаши под запретом. Даже если и захочешь что-то кому-то написать, то это невозможно от слова “совсем”. Если бы я высказал требование написать в налоговую, меня бы только вывели на дополнительный “шмон”.

Интересно, что что в ноябре 2014 года журналист уже подавал декларацию о доходах за предыдущие десять лет. Это случилось после того, как в квартиру Буракова ворвались семеро милиционеров во главе с на тот момент майором Владимиром Пугачёвым (в настоящее время уже подполковник). Тогда журналиста как раз обвинили в сотрудничестве с Deutsche Welle (Целью было доказать собтрудничество. — Ред.), хотя он этого не отрицал.

Александр Бураков отмечает, что уже давал пояснения по части указанного в новом требовании срока, но тогда претензий к нему не было:

“Там, как минимум, были пояснения за период 2011–2013 г.г. И ко мне претензий со стороны налоговой инспекции не было. Я не могу точно сказать даты, когда я подал декларацию, так как у меня несколько раз изымалась милицией техника и накопители информации, но это был примерно ноябрь 2014 года. Тогда подать данные от меня требовала замначальника отдела Королькова.

 И если я должен сейчас что-то доплачивать за 2011–2013 годы, значит плохо работала инспектор Королькова, и её надо наказать. А если Королькова была права, то значит, по логике, плохо работает госпожа Донейко, ведь ей следовало бы ознакомиться с материалами проверки Корольковой. То есть, в данном случае налоговая инспекция начинает противоречить самой себе”.