Журналистика в изгнании: как не потерять жанровое разнообразие?

В последние четыре года мы наблюдаем, как многие жанры, которые не так давно были обычным явлением в белорусской журналистике, оказались в кризисе. Возможен ли их подъем, или нам нужно смириться с тем, что с ними придется распрощаться навсегда? Ольга Класковская специально для БАЖ опросила экспертов, чтобы узнать их мнение на эту тему.

«Журналисты-эмигранты сильно оторваны от белорусской реальности»

— За последние четыре года в связи с репрессиями практически исчез такой классический и важнейший жанр, как репортаж. И это не потому, что среди нас нет репортеров, а потому что все они либо сидят в тюрьмах, либо находятся за границей. Мы можем делать репортажи из любой точки планеты, кроме нашей страны. Репортажей из Беларуси у нас больше нет, — говорит журналистка «Новой газеты Европа» Ирина Халип. — Мы практически полностью потеряли и новостную журналистику.

Ирина Халип. Изображение: скриншот программы ТОК Анастасии Ровды

Ирина Халип называет условия, в которых сейчас работают белорусские журналисты, «аномальными»: «Мы пишем о своей стране, но при этом не находимся в ней».

Это мнение разделяет и команда журналистов-расследователей «Партизанской волны»:

— Мы, журналисты, уехавшие за границу, не имеем полноценного доступа к информации. Возьмем ту же расследовательскую журналистику — чтобы действительно ей заниматься, нужно быть в Беларуси, иметь возможность выехать на место, где можно лично все увидеть и исследовать. Мы не можем этого сделать или делаем такую работу в очень ограниченном объеме. Проблема также в том, что наша основная аудитория — это диаспора, которой многие темы, связанные с Беларусью, уже не интересны.

Фотограф Вадим Замировский отмечает, что «не стал бы однозначно утверждать, что жанр фотожурналистики утрачен»:

— Конечно, находясь за границей, сохранить именно белорусскую фотожурналистику как часть журналистики сложно. Спрос на белорусских фотожурналистов сейчас очень мал. Что можно снимать в эмиграции? Жизнь эмиграции? Это неинтересно людям внутри страны. А в Беларуси мы снимать не можем. Недавно я делал портреты для интервью человека, которому, к счастью, удалось выехать из Беларуси. Очень интересно, но такое случается раз в месяц, два-три раза максимум.

Вадим Замировский. Фото: из архива героя

«Настоящие новости связаны исключительно с репрессиями»

— К сожалению, сейчас в связи с репрессиями у нас каждый день ужасные новости: кого-то посадили, кого-то арестовали, кому-то увеличили срок — бесконечные задержания и издевательства, — продолжает Ирина Халип.

Хорошо, если новостей много — плохо, если все новости ужасные. Но это тот случай, когда вы не можете предъявить претензии ни себе, ни коллегам. Обстоятельства таковы, что мы не можем вести репортажи из родной страны, и у нас нет никаких новостей, кроме репрессий.

По словам Ирины Халип, авторская журналистика сегодня выглядит тускло:

— Мне кажется, что в таких условиях она должна была расцвести, потому что мы все прошли через такие испытания, что теперь являемся одновременно и журналистами, и ньюсмейкерами. Наш личный опыт дал нам медийность, и это даёт право говорить от первого лица. Мы не просто сообщаем новости или рассказываем истории, но и высказываем собственное мнение.

Что мешает белорусским журналистам писать авторские тексты? Ирина Халип предполагает, что одна из причин — нехватка времени и большие нагрузки: штаты редакций сократились, и рутина захватывает. Другой момент — слабая материальная мотивация, так как гонорары не высоки, а в некоторых редакциях не поощряют написание аналитических и публицистических статей.

Расследовательская журналистика: упадок или ренессанс?

Журналисты «Партизанской волны» считают, что этот жанр утерян практически полностью. И что расследования, которые сейчас ведутся, не интересны белорусской аудитории:

— Людей всегда привлекали не какие-то там глобальные расследования — как чиновники обходят санкции и воруют миллиарды, а как их ворует условный директор завода или ЖКХ, почему в квартирах простых граждан лопаются трубы, почему нет горячей воды, отопления, какими антибиотиками кормят кур на фермах. Широкой аудитории интересно и близко то, что напрямую влияет на их повседневную жизнь. Так что этот жанр — расследование на месте — мы уже реально потеряли. Плюс аудитория сильно разделилась на тех, кто находится внутри страны, и тех, кто находится за ее пределами. Ну скажите, кого из белорусов за рубежом интересует условный директор ЖКХ Ганцевичского района? Нас здесь, в Польше, это точно не интересует. А жителей Беларуси — да.  

Скриншот видео передачи журналистов-расследователей «БГУ без купюр»

По мнению команды «ПВ», белорусские журналисты-расследователи за границей выполняют роль представителей иностранных правоохранительных органов: «Мы делаем их работу, по сути, для тех стран, которые вводят санкции».

Ирина Халип добавляет, что «расследования перестали существовать в том виде, в котором существовали раньше». По ее словам, это связано с полным разделением общества на карателей и жертв.

— Если раньше мы, независимые журналисты, могли взаимодействовать с теми же силовиками, потому что они время от времени предоставляли нам какую-то информацию, то сейчас ни мы не подадим им руку, ни они не захотят с нами общаться, так как для них это страшно и опасно, — продолжает эксперт. — Все такие связи разорваны. Но то, чем занимался, например, политзаключенный Денис Ивашин, вывело этот жанр на космический уровень, основываясь на открытых данных. И во многом благодаря ему начала развиваться такая журналистика, как OSINT-расследование.

Коллегиальное мнение категорически не разделяет основатель Белорусского расследовательского центра Станислав Ивашкевич:

— На сегодняшний день белорусская расследовательская журналистика — это феномен, который развивается и процветает. До 2018 года, в понимании международного сообщества журналистов-расследователей, в Беларуси расследовательской журналистики в принципе не существовало. В 2018 году белорусские журналисты приняли участие в расследовании Панамских документов, и мы вышли на мировой уровень.

Станислав Ивашкевич

В 90‑е годы у белорусских журналистов-расследователей были отдельные статьи, иногда основанные на утечках, иногда на собственной расследовательской работе, но это не было тем, что сегодня понимается под международной журналистикой по международным стандартам — с полной доказательной базой, пригодной для судебных процессов.

Станислав Ивашкевич добавляет, что «в 2020 году расследовательская журналистика получила мощный импульс благодаря серии утечек из системы, а в 2021 году белорусы приняли участие в международном проекте по расследованию офшорных схем «Досье Пандоры» — речь о расследовании золота Шеймана в Африке».

Собеседник убежден, что расследования приобретают все больший масштаб, несмотря на усиление репрессий в Беларуси и ситуацию с независимыми медиа в целом. В качестве одного из последних примеров он приводит расследование объединения бывших силовиков BelPol, которое раскрыло детали о собственности Лукашенко, в частности о его резиденциях.

— Если в 2021 году общая сумма по коррупции и обходу санкций, которые удалось раскрыть, составляла чуть больше полумиллиарда долларов, то в этом году только одно расследование выявило тайные офшорные сделки скрытого нефтяного кошелька Лукашенко — Анатолия Тарновского — на 2 миллиарда долларов. Расширяется и география работы в этом жанре: мы научились распутывать офшорные схемы, с помощью которых правящие белорусские элиты прячут свои богатства, — говорит Станислав Ивашкевич.

Он упоминает и другие успешные сюжеты, интересные аудитории:

— Недавно было расследование о том, как Лукашенко провел передел рынка платных эндопротезов для бедра и колена. Лукашенко обвиняет всех в коррупции, но БРЦ выяснил, что в результате этой очередной антикоррупционной кампании цены на протезы ещё больше выросли, а выгоду получила компания, связанная с белорусскими топ-силовиками и зарегистрированная в США.

По мнению эксперта, «белорусские журналисты-расследователи научились работать по международным стандартам фактчекинга»:

— Это трудная работа, так как Беларусь занимает последнее место в Европе и СНГ по индексу открытости правительства для своих граждан (open gov­ern­ment index).

Не до стиля?

Ситуация, в которой оказались белорусские медиа, действительно вызывает тревогу. Журналисты сталкиваются с перегрузкой, давлением и ограниченными ресурсами, что, безусловно, влияет на качество материалов. При этом гонка за оперативностью и необходимость быстро реагировать на события часто превращают статьи в информационные шаблоны, где главное — скорость, а не стиль.

Однако литературный подход в журналистике имеет большое значение. Традиция хорошего письма и красивого стиля — это то, что отличает выдающуюся журналистику от обычной информационной отчётности. Литературность не только делает тексты более привлекательными для читателя, но и помогает глубже передать смысл и эмоции событий.

Можно ли сохранить этот подход в новых условиях? Возможно, да. Но это требует осознанного подхода и поиска баланса между оперативностью и качеством. Нужно помнить, что хорошая история важна независимо от того, когда она выйдет. Важно не только быстро донести информацию, но и позаботиться о том, как это сделать — с учётом языка, стиля и формы.

Можно предположить, что сейчас, в эпоху кризиса, журналисты должны находить новые пути для того, чтобы не утратить свое литературное качество, даже работая в условиях давления и ограниченных ресурсов.

Изображение создано БАЖ с использованием Chat­G­PT

— Впервые я ощутила дрожь, когда одно медиа в изгнании опубликовало объявление о поиске журналиста в определенный отдел, и одним из основных условий было — не находиться в Беларуси (из-за соображений безопасности самого корреспондента — прим. БАЖ). Это очень страшно, потому что лишает нас возможности работать так, как это принято во всем мире. У нас совершенно чудовищная и уникальная по уровню ужаса ситуация, — делится мыслями Ирина Халип.

Собеседница добавляет, что «к сожалению, многие коллеги из-за личных травм, выгорания понизили свой писательский уровень до жанра смс»:

— Возможно, мы сами еще до конца не осознали, насколько драматичные события на родине всех нас сломали, перекрутили. Фарш невозможно провернуть обратно — и я не знаю, вернемся ли мы когда-нибудь к нашему обычному состоянию. Но это не оправдание для того, чтобы перестать следить за собственным пером. К сожалению, очень часто у журналистов-эмигрантов получаются какие-то каракули, кривые тексты, где в конструкции вроде «Проезжая мимо станции, у меня слетела шляп», уже воспринимаются как нормальные.

Медийщица подчеркивает, что не может читать текст, если там путаются «тся» и «ться», «не» и «ни»:

— Безграмотность, небрежность письма не добавляет доверия к журналисту. Если он не умеет писать, почему я должна верить тому, что он пишет?

Что делать?

Вадим Замировский говорит о важности сохранения традиций фотожурналистики через организацию различных событий:

— Важную роль играют инициативы, которые делают эти события. Сергей Михаленко, Сергей Гудзилин организуют проекты, затрагивающие тему фотожурналистики. Наталья Ткачёва читает лекции — и это очень важно для сохранения наших традиций. Хотелось бы сохранить отношения, сообщества, проекты, чтобы все это работало, когда мы вернемся в Беларусь.

Сергей Михаленко: Белорусская фотография не умерла, она просто замерла на время

Конечно, можно снимать что-то другое в эмиграции, но, утверждает господин Вадим, это скорее хобби, чем работа.

— Я продолжаю работать фотожурналистом, но это не основной мой заработок. Можно придумать какие-то проекты про жизнь в эмиграции. Окей. Но сколько фотографов уехало и сколько можно снять проектов? Фотожурналистика совсем не потеряна, но переживает очевидный кризис.

Станислав Ивашкевич добавляет, что «самое тяжелое — это постоянная нехватка информации», поэтому белорусские журналисты-расследователи часто работают в консорциуме, то есть над одной темой одновременно работают 4–5 изданий из разных стран. Огромную помощь нашим журналистам оказывают и «Киберпартизаны».

— Спрос на контент идет волнами. Например, в 2020 году многие наши ролики набирали по миллиону просмотров. Сейчас этот интерес явно ниже. Но так часто бывает: когда общество долго время очень заряжено и это не получает выхода в виде победы, происходит определенный отток волны. Многие люди в апатии. Необходимость раскрывать коррупцию и другие преступления режима с помощью расследовательской журналистики для меня абсолютно бесспорна, и я уверен, что волны интереса к расследованиям снова будут подниматься, — убежден Станислав Ивашкевич.

Как дать толчок авторской журналистике?

— Мне повезло, что я работаю в «Новой газете», где авторская точка зрения всегда приветствовалась. Наш главный редактор Дмитрий Муратов всю жизнь говорил, что он на своей должности — обслуживающий персонал для гениев. Он культивировал у нас уникальность. И это всегда нам помогало и помогает до сих пор. Уверенность в том, что ты можешь, что ты талант, что тебя читают, что твоих текстов ждут — это очень много значит.

«Новая газета» имеет в Киеве собственного корреспондента.

— Наша Ольга Мусафирова пишет свои тексты под бомбежками, работает при свете налобного фонарика, когда у них пропадает электричество. Казалось бы, она в самых тяжелых условиях. Представьте себе, что мы все ей завидуем в редакции. Потому что она среди своих и работает на своей земле.

Она говорит: «Я сама себе завидую» и добавляет, что в таких условиях, в которых работаем мы, она бы не смогла, а «на войне как-то легче», потому что точно знаешь — здесь свои, а здесь чужие. А мы уже сами чужие, поэтому нам очень плохо, — высказывает мнение Ирина Халип.

Спецкор «Новой газеты» в Украине Ольга Мусафирова. Фото с сайта detector.media

— Что можно делать и что всегда интересно и актуально — это выявлять и документировать преступления режима и его приспешников против человечности, — добавляет команда «Партизанской волны». — Важно раскрывать фамилии, не давать скрыться тем, кто бил, убивал, пытал, выяснять всю информацию о них, чтобы в будущем всех этих субъектов можно было привлечь к ответственности.

У этой команды богатый опыт в таких расследованиях: например, последнее — о ректоре БГУ. Представители «Партизанской волны» добавляют:

— Тема, которую подхватили все и которая была интересна и в Беларуси, — когда киберы раскрыли преступников из БГУ, а также доносчиков КГБ. Тема стукачей интересна — людям важно знать, кому можно доверять, а кому нет. Очень хорошие расследования проводят ByPol и BelPol. Такие темы интересны как белорусам за границей, так и внутри страны. Есть и другие, но их мало, и они не такие громкие, это очень кропотливая работа, учитывая, что доступ к базам данных сильно ограничен, статистика скрыта. Нет возможности получать ответы на запросы от государственных структур.

И в любом случае, несмотря на все трудности, важно придерживаться общепринятых стандартов журналистики: оставаться объективными и тщательно проверять и исследовать всю информацию. Безусловно, белорусская независимая журналистика переживает, пожалуй, самые трудные времена. Но любой кризис может стать не только падением в пропасть, но и толчком к эволюции. Выражать свои мысли нестандартным образом, глубже копать проблемы, ориентироваться на внутрибелорусскую тематику, тщательно проверять информацию и не забывать про литературный подход — этому можно следовать даже в самых трудных обстоятельствах.