“Я уехала, чтобы приносить пользу Беларуси”. Ради чего Александра Богуславская прервала журналистскую карьеру

“Почему бы не провести это время с пользой, скажем, для получения дополнительного образования?”

— В конце прошлого года в соцсетях вы сообщили, что проведете 2023‑й в учебниках, лекциях и экзаменах. Что произошло?

— После протестов 2020 года работать в Минске было почти невозможно, меня как корреспондентку Deutsche Welle лишили аккредитации. Пару раз мы делали съемки на улице, но это было страшно и рискованно.

В сентябре 2021 года я уехала в Литву и продолжала работать, но сложилось понимание, что теперь все по-другому: независимые медиа не имеют доступа в страну, о некоторых событиях становится известно лишь через определенное время, возникают проблемы с проверкой информации.

Тогда я подумала: раз не могу вернуться домой, то почему бы не провести это время с пользой, скажем, для получения дополнительного образования?

Я закончила факультет международных отношений БГУ по специальности юрист-международник. То есть профильного образования в сфере медиа и коммуникаций у меня нет, а получить его очень хотелось — я планировала в какой-то момент продолжить обучение. Решила, что сейчас лучший для этого момент в карьере.

— Как в Deutsche Welle, где вы работали последние годы, восприняли ваше решение?

— Меня поддержали. Сказали, что учиться это классно, и пообещали ждать моего возвращения.

— Расскажите подробнее про образовательную программу. Какие требования предъявлялись для участия в ней?

— Нужно сразу сказать, что я получила полную стипендию, которая оплачивает как само обучение, так и расходы на проживание. Это престижная британская стипендия. Чтобы податься на нее, нужно было написать четыре эссе, предоставить ряд документов и рекомендации, а потом пройти собеседование.

Параллельно я подала заявки в три университета и получила два предложения — из Лондонской школы экономики и политических наук, а также из Университета Глазго. Выбор остановила на Лондоне, так как во всех рейтингах эта школа на высоких позициях, а программа по медиа считается одной из лучших в Великобритании.

“Когда студенты обращаются с каким-то вопросом к лектору, тот расплывается в улыбке”

— Вы учитесь уже почти полгода и наверняка можете объективно сравнивать. Чем британское образование отличается от белорусского?

— Буквально всем, но в первую очередь тем, что упор сделан на самостоятельное обучение. В белорусских вузах студентов водят за ручку, стоят над головой, заставляют учиться.

В Лондонской школы экономики и политических наук такого нет. Может даже показаться, что у студентов слишком много свободного времени. Но это не так. Нужно читать огромное количество литературы, иначе ты не сможешь активно участвовать в семинарах и усваивать учебный материал.

На практических занятиях мы все время что-то обсуждаем, спорим, устраиваем дебаты. При этом никто оценки не ставит, но это позволяет эффективно прорабатывать прочитанное. Можно, конечно, отсидеться на семинаре, не сказав ни слова. Но я тут не для этого. Мне нравится учиться.

Первое время от объема необходимой для обучения литературы я приходила в ужас, но со временем привыкла. Тем более что формы взаимодействия с другими студентами даже поощряются. Например, можно скооперироваться с одногруппником и разделить учебный материал: один прочитает две статьи, другой — оставшиеся две, и потом можно обменяться конспектами.

Мне казалось это читерством, и я сначала не поверила, что так можно. Но оказалось, вполне приемлемо, хотя я все равно предпочитаю изучать материал самостоятельно.

— Как, кстати, сказывается языковой барьер?

— Первые недели было сложно, но потом втянулась. Сначала я очень много времени тратила на изучение учебного материала, который к тому же изложен академическим языком.

В первом семестре был вводный курс по статистике (количественному анализу). Преподаватель говорил, что это не совсем математика, однако расчеты нам делать приходилось, даже экзамен проходил с калькулятором. Когда все это изучаешь, да еще на английском… В тот момент я поняла, что переводить бессмысленно. В итоге рассказать о линейной регрессии я могу только по-английски.

На семинарах сперва тоже были сложности. У нас в группе много американцев, они говорят очень быстро, и я не всегда успевала за ходом их мысли. Просила говорить помедленнее.

Поскольку я активно участвую в семинарах, пытаюсь рассказывать про Беларусь, то хочешь не хочешь — заговоришь. А потом заметила, что мысли стало формулировать проще, даже если мы обсуждаем теоретические концепты.

— Насколько толерантной оказалась университетская среда? Что показали первые месяцы учебы?

— Все настроены дружелюбно. Хотя споры на семинарах между студентами бывают очень жаркими, но к конфликтам это не приводит. На занятиях мы можем дебатировать, не сходиться во мнениях, однако потом вместе идем на ланч или пить кофе.

Преподавательский состав очень разный — из Великобритании, Франции, стран Азии и Африки. Заметно, что преподаватели очень настроены на помощь. Я несколько раз видела, как студенты обращались с каким-то вопросом к лектору, а тот расплывался в улыбке, радуясь, что может помочь.

Вероятно, есть какой-то стандарт по работе с электронными письмами, потому что обычно они отвечают мгновенно. Также у каждого из них отведено время на общение со студентами. Можно забронировать персональную коммуникацию с преподавателем, который тебе нужен, и студенты этим часто пользуются.

“Есть ли смысл ехать на лекцию, если дорога в университет занимает час?”

— Раз предоставлена такая вольница, то возникает вопрос: где в основном проходит учебный процесс — в библиотеке, кофейне или, может, дома?

— Хотя пандемия закончилась, она оставила отпечаток на образовательном процессе. Много переведено в онлайн-формат. На платформе Moo­dle можно найти все учебные материалы, включая видеозапись лекций, инструкции по написанию эссе, обязательную к прочтению литературу и так далее.

Студенты сами решают, нужно ли им физически присутствовать на лекции или можно потом посмотреть видеозапись.

Например, в понедельник у меня была одна лекция на час. Ехать в университет — столько же, плюс дорога обратно. Есть ли смысл, если я могу позже посмотреть запись?

Но я люблю бывать в университете, кампус довольно большой и приятный. Там очень красивая и, главное, функциональная библиотека, в которой есть “шумные” пространства для дискуссий, а есть “тихие” места, где можно погрузиться в чтение. Также есть возможность забронировать маленькое помещение, если нужно собраться с другими студентами, или индивидуальное место.

— Основная форма контроля знаний — экзамен?

— Не всегда. Например, по статистике у меня был классический экзамен: нам раздавали задание, которое нужно было решить за два часа. Но чаще нужно написать эссе, выбрав тему из нескольких вариантов. Это интересный способ оценивания, и мне кажется, что он во многом лучше (хотя и сложнее) тестов, потому что приучает думать, спорить, предлагать и развивать идеи, подкрепляя их ссылками на прочитанную литературу.

“Из-за разного уровня демократии нельзя объективно сравнивать, например, британскую и белорусскую модель”

— Давайте о сути образования. Чему посвящена ваша специальность?

— Я изучаю управление медиа и коммуникациями, то есть главный упор сделан на media pol­i­cy (политика в отношении медиа). Мы рассматриваем, как устроены системы регулирования в разных странах, анализируем актуальные проблемы и пробелы в государственном регулировании, например, подотчетность медиаплатформ или обеспечение независимости публичного вещания.

Также мы активно изучаем новые законы в этой сфере. Недавно даже ходили в Палату лордов на слушание законопроекта о безопасности в интернете.

Преподаватель, который отвечает за это направление, очень активный — в прошлом семестре мы вместе ходили на экскурсию по местам в Лондоне, которые связаны с медиа, а также на специальный семинар в Ofcom — британский регулятор коммуникаций.

— Эти знания позволяют критически оценивать то, как была устроена экосистема в Беларуси?

— Из-за разного уровня демократии белорусскую и британскую модель объективно сравнивать нельзя. Но рано или поздно, надеюсь, Беларусь станет демократической страной, и мои знания пригодятся для формулирования медиаполитики.

Ведь проблемы, которые сейчас активно обсуждаются в западных странах, могут быть и у нас: регулирование цифровых платформ — как они должны защищать приватность, детей от “взрослого” контента и т. д.

Однако я понимаю, что никакого “копипаста” тут быть не может, ведь те меры, которые хороши для устойчивой стабильной демократии, не могут быть применены в Беларуси.

К примеру, мой преподаватель полагает, что устарел негативный подход, который предполагает простое невмешательство государства в работу медиа. По его мнению, нужно внедрять позитивный подход — при обеспечении свободы СМИ государство должно предпринимать более активные действия, например, вмешиваться в регулирование контента, способствовать плюрализму и т. д.

Мне такой подход не близок, да и в белорусском случае, учитывая произошедшее за два с половиной года, это вряд ли применимо.

“Я для них — носитель знаний и необычного опыта”

— Наверняка вы упоминаете журналистский опыт в Беларуси. Как другие студенты, преподаватели оценивают излагаемые факты?

— Это сложный вопрос. Я здесь очень много говорю о Беларуси и, наверное, всем уже надоела, но в то же время вижу, что к нашей теме есть интерес.

Некоторые студенты слышали о протестах, даже упоминают громкие фамилии. Но когда заходит речь о деталях, то теряются. Допустим, говорят про блогера, который летел из Кипра в Эстонию и его посадили в Минске. Приходится поправлять: да, был, но летел не из Кипра, а из Греции и не в Эстонию, а в Литву и так далее.

Есть и момент восхищения: они понимают, что это экстраординарная ситуация, а я для них — носитель знаний и необычного опыта. Тем более, что большинство студентов поступили на программу сразу после бакалавриата и не имеют профессионального опыта.

Один парень, который занимается организацией Ted Talks в университете, так вдохновился моими рассказами, что даже пригласил меня рассказать про белорусскую журналистику. Так что скоро буду выступать.

А что касается восприятия меня и Беларуси в целом, то оно довольно специфическое. Мой приятель как-то использовал термин “цивилизованные варвары”. Возможно, на нас именно так и смотрят. С одной стороны, мы — европейская страна, а с другой — у нас происходят средневековые ужасы. Мне кажется, у многих это вызывает шок и фрустрацию.

— Как вы считаете, можно будет применить полученные знания в Беларуси?

— Хороший вопрос. В сентябре, когда я закончу обучение в Лондоне, мне предстоит искать на него ответ и думать, что я буду делать дальше. Вернуться и делать то же самое, никак не используя образование, было бы очень грустно. Возможно, займусь медиааналитикой. Это то, что, пожалуй, мне было бы интересно.

“Флаг висел, король был дома”

— Каково это пережить вторую релокацию за короткое время? Теперь приходится ностальгировать не только по Минску, но и по Вильнюсу? Или уже выработался иммунитет?

— Мне очень не хотелось уезжать. Вроде бы я понимала, что нужно учиться. Но в то же время когда улетала из Вильнюса, не могла удержать слез. Казалось, я буду одна, не справлюсь.

Конечно, психологически сложно смириться с кочевой жизнью. Но, пожалуй, странно жаловаться, живя в Лондоне, на то, что опять приходится покупать икеевскую посуду и прочие бытовые мелочи, пока люди сидят в тюрьме.

По Вильнюсу скучаю, бываю там. И вероятно, вернусь туда, потому что он для меня стал вторым домом.

— В вашем аккаунте в Insta­gram часто появляются фотографии из музеев, где часто бываете. Чем еще увлекает Лондон?

— Тут есть все! Любые рестораны, магазины — все, что душеньке угодно. Лондон привлекает своим масштабом и пониманием, что можно получить буквально все.

Одно из самых приятных времяпровождений, действительно, посещение музеев, тем более, что вход в них бесплатный. Я уже была в нескольких, и это что-то невероятное! Например, в Британском музее я была три раза, но все равно не все успела посмотреть.

А еще тут очень классные парки: Королевские ботанические сады Кью, Гайд-парк… Там очень красиво. Недавно была около Букингемского дворца. Флаг висел, король был дома.

В Великобритании невольно погружаешься в культуру посещения пабов. Четыре часа дня, идешь в университет, а люди уже стоят с бокалами, что-то обсуждают. Не скажу, что мне это нравится, но это неотъемлемая часть жизни Лондона.

— А что еще не нравится? Многие отмечают, что жизнь в Великобритании довольно дорогая…

— Да, жизнь здесь в самом деле очень дорогая, особенно в том, что касается аренды жилья. За свою крохотную студию в восточном Лондоне я плачу огромные деньги — в Вильнюсе можно было бы снять шикарную “трешку”. Первое время я переживала, что не будет хватать стипендии на жизнь, но в целом уже адаптировалась.

Честно сказать, вообще-то я не фанат Лондона. Здесь безумно много людей, в пятницу или субботу вечером в центре просто невозможно передвигаться. Представьте толпу, как на концерте, которая не позволяет двигаться в нужном направлении. Это очень давит психологически.

Все говорят про британскую вежливость. Но иногда окружающие ведут себя странно: не снимают рюкзаки в метро, могут идти в толпе и курить. Есть и определенная британская надменность. Такие моменты раздражают.

Очень заметна разница между бедными и богатыми. Вообще в Великобритании это большая проблема. В центре — красивые бутики, магазины. А на окраине люди спят на земле, просят милостыню. В Лондоне это почему-то ощущается острее, чем в других городах.

Также сейчас в Британии большая проблема с забастовками. Страйкуют все: медики, почтальоны, преподаватели университетов, транспортные работники.

Меня восхищает, как легко здесь люди организовывают забастовку, но стачки очень затянулись, и выглядит удивительным, что правительство и, например, сотрудники железной дороги не могут договориться. Из-за стачки преподавателей в этом семестре у меня пропадает много занятий.

— Получив такое образование, с какими мыслями будете возвращаться в Вильнюс, а может быть, даже в Минск?

— С радостными. Что я апгрейднулась и могу продолжать делать что-то полезное для своей страны. Я, кстати, во всех заявках на стипендию при подаче документов в университет упоминала Беларусь. Хочу посвятить диссертацию работе наших медиа в изгнании, и эта идея очень нравится моему научному руководителю. В целом я поехала в Великобританию, чтобы выучиться, а потом приносить пользу моей стране. Поэтому хочется верить, что мои знания и новый опыт окажутся полезными.

Читайте еще:

Оксюморон или единственный выход: законодательное саморегулирование СМИ

“Какая этика, когда репрессии, война и угроза ядерного удара”. Или все же актуально?

Наталья Лигачева: “Большое достижение, что во время войны Украина не превратилась в авторитарное государство”