Артур Бондарь и Оксана Юшко: «Фотография перестала менять мир»

В мае Артур показывает в Минске результат многолетнего исследования жизни в Чернобыльской зоне – в музее Петруся Бровки сейчас можно увидеть его книгу и выставку «Тени Звезды Полынь». Продолжающийся проект Оксаны «В поисках островов», занявший первый этаж литературного музея Максима Богдановича, рассказывает о людях из больших городов, однажды решивших изменить свою жизнь и поселиться на берегах Волги в поисках новых смыслов.

Творческий дуэт рассказал «Журналу», что за «тектонический сдвиг» мы сегодня наблюдаем в сфере фотожурналистики, почему World Press Pho­to больше не меняет мир и так ли страшен и беден фотограф-тунеядец, как многим представляется.

– Мировые медиа уже не раз констатировали неминуемую смерть фотожурналистики. Насколько вы ощущаете, что это правда – или, наоборот, находите этому опровержение?

Артур Бондарь: Да, об этом я тоже часто слышу. Но я бы назвал происходящее не смертью, а перерождением, трансформацией. Хотя, даже если классическая фотография и умирает – ну и слава богу! Значит, вместо чего-то мертвого появится что-то живое.

Любой кризисный период открывает огромное поле новых возможностей, а те эксперименты, которые происходят с фотографией сейчас, однозначно к лучшему! Например, моя фотография, находящаяся на рубеже документалистики и арта, уже представляет способ рассказать если не о чем-то новом, но по-новому.

Классическая фотография настолько приелась зрителям, что даже важные темы с ее помощью донести стало сложно. И об этом можно судить по World Press Pho­to: мертвые тела, голодные дети, Африка, бомбардировки воспринимаются как обыденность, которую ты видишь каждый день и в одной подаче. Люди – существа, которые ко всему быстро привыкают.

Мне абсолютно не понравился победитель World Press Pho­to этого года. Ощущение, будто уровень конкурса «откатили» лет на пять назад. Позапрошлый год, когда победила история, снятая на пленку, найденную в Чернобыле, или даже очень простые портреты жертв парижского теракта, сфотографированные с каплями воды (правда, позже проект дисквалифицировали) представляют собой новые способы фотографии, которые помогают лучше рассказывать истории.

Фото Артура Бондаря из проекта «Тени Звезды Полынь»

Оксана Юшко: Я согласна с Артуром. Хочу также уточнить, почему говорят, что фотожурналистика умерла. Наши предшественники в фотожурналистике были романтиками, полными надежд и желания «сделать мир лучше». Вспомните снимок с девочкой, бегущей от напалма, остановивший, по сути, войну во Вьетнаме. Полвека назад фотография была способна оказывать влияние. И она делала это.

Сейчас, как Артур правильно сказал, в фотографии действительно очень много насилия. Это как в фильме Люка Бессона «Пятый элемент», когда героине показали на быстрой перемотке новости века, где основными мотивами были агрессия и насилие людей по отношению друг к другу и планете. Разница между нами и Лилу – в том, что мы перестали удивляться всему этому.

Фотография перестала влиять на мир, она стала очень субъективной. Новости мелькают точно так же, как и фотографии. Все реагируют на заголовок и часто просмотр не идет дальше «лайка», который ты ставишь под ним: просто нравится или нет. Мозг реагирует на мимолетные флюиды, и все – дальше не идет. Глубины не хватает. У медиа не хватает денег на глубину, у журналистов – тем более.

Несколько лет назад, сидя в знаменитом кафе «La Pos­ta» в Перпиньяне в период ежегодного фестиваля, который привлекает в этот непримечательный французский городок толпы фотографов, кураторов и критиков, я услышала обращенные «в никуда» слова одного местного жителя, сидящего за соседним столиком. Попивая свой напиток и наблюдая за «понаехавшими» со всего мира фотографами «в шарфиках», он неторопливо и достаточно громко проговорил, с присущим этой национальности шармом: «Вот сижу я здесь и смотрю на все это уже двадцать лет! Вы что, на самом деле думаете, что все еще меняете мир?»

На эту же тему:

Артур Бондар і Аксана Юшко распавялі пра фотапраекты, ідэі якіх прынеслі сацыяльныя сеткі

Мне кажется, это хороший пример взгляда со стороны на все то, чем занят фотографический мир. Но если не фотожурналисты, то кто и что способны менять наши жизни? Думаю, что потенциал – именно в таком разговоре, который происходит между нами прямо сейчас. Перемены возможны при открытом общении, при контакте «глаза в глаза». В фотографии же будущее – за личными, субъективными проектами, основанными на опыте конкретного человека, за персональными долгосрочными историями, которые в большей степени способны затронуть другие струны души, выйти на более глубокий уровень.

Фото Оксаны Юшко из проекта «В поисках островов»

Каждый из нас в ответе за того, кого мы приручили, и за то, что мы делаем. И если ты хочешь глубины, не нужно ждать от медиа, что кто-то тебя пошлет на интересное задание и ты будешь работать за их деньги и их возможности над глубокими проектами. Только сам. И только наработав материал и самостоятельно подготовив историю, ты начинаешь думать о том, кому ее предложить, где собрать деньги на продолжение и новые поездки.

А прежняя фотожурналистика в какой-то степени себя изжила.

– А как бы вы описали эту «новую» фотожурналистику и схемы ее функционирования?

Артур Бондарь: Изменился сам способ донесения информации до зрителя. Сейчас перед любым фотографом, который считает, что он сделал важный проект, вложил туда душу, время и финансы, открывается масса способов поделиться им со зрителями. Идти в газету и просить, чтобы этот материал напечатали, необязательно.

В медиа изменилась сама суть системы финансирования. Сейчас ты едешь снимать, сначала тратишь свои деньги, а компенсацию получаешь лишь после. И не могу сказать, что эта схема идеальна. Когда у тебя есть 1000 долларов, чтобы сесть в самолет и улететь снимать проект, все отлично. Но если у тебя таких командировок в месяц 3–4? Получается, у тебя должно быть 3000–4000 долларов, которые ты готов потратить на поездки?

Оксана Юшко: Да, фотограф сегодня должен быть еще и грамотным бизнесменом, умеющим планировать бюджет. Но на самом деле публичности можно достичь уже даже и без привлечения медиа в их традиционном понимании. Социальные сети, блоги, сайты – масса площадок для представления историй. А людям как раз этого сейчас и не хватает, мы живем в эпоху дефицита качественной информации.

Фото: Артур Бондарь

Артур Бондарь: Вот именно поэтому личные, субъективные истории стали тем способом преподнесения информации, который воспринимается и ценится.

У нас есть знакомые, которые недавно переехали в Москву. Однажды они задали нам вопрос: «А каким средствам информации вы доверяете? Чему можно верить?» А ничему! Я убежден, что верить в наше время можно только журналистам, которых ты знаешь лично.

Оксана Юшко: И даже не обязательно журналистам. Ведь есть еще люди, работающие, например, в фондах и других некоммерческих институциях, имеющие обширную сеть контактов и хорошо разбирающиеся в ситуации.

Артур Бондарь: Речь идет о гражданской журналистике, и она сегодня намного ценнее, чем журналистика «массового потребления».

Оксана Юшко: Впервые мы это увидели во время арабской весны, когда гораздо более правдивыми и важными оказались кадры, снятые на мобильные телефоны в Ливии или Египте обычными людьми, которые оперативно размещали их в сети – и мы видели, что происходило в этом регионе. И на украинский Майдан люди вышли благодаря фэйсбуку.

Фото из проекта «Грозный: 9 городов» Оксаны Юшко совместно с Ольгой Кравец и Марией Мориной

Артур Бондарь: К сожалению, этот же метод начинают использовать и правительства, закидывая с фэйковых аккаунтов сообщения выгодного им содержания. Поэтому повторюсь: доверять стоит лишь тем людям, которых ты знаешь лично.

Оксана Юшко: Информации стало слишком много, чтобы сразу принимать все на веру. Старое поколение говорило когда-то: «Ну это же в газете написано!», – но в современных реалиях эта формула уже давно не работает.

Артур Бондарь: Ага, газета «Правда» врать не может!

– Вы упомянули новый профессиональный тип фотожурналиста, не привязанного официально ни к одному агентству или изданию. То есть фотограф-фрилансер – это род деятельности, соответствующий вызовам XXI века? Или все же несчастный тунеядец?

Артур Бондарь: С одной стороны, да, это новый формат. С другой – романтики в профессии все еще есть. Много ли людей, которые уходят из фотоагентств? В России – да. В Украине – нет.

– Держатся за стабильность?

Артур Бондарь: Абсолютно! И для меня это люди, которые не готовы выйти из зоны комфорта, не авантюристы. Да, такой «выход» всегда нелегок и всегда некомфортен. Кому приятно понимать, что завтрашний день полон неизвестности?

Оксана Юшко: Чем моложе человек, тем легче переступить эту черту. У нового поколения все же другой менталитет, и понимание того, что ты действительно ни от кого не зависишь, работаешь исключительно «на себя» и, при желании, можешь сдвигать стены – это очень круто. И поэтому в какой-то период времени в российской фотографии и случился колоссальный тектонический сдвиг. Массовый уход во фриланс.

Еще десять лет назад на любое задание в России иностранные издания предпочитали посылать своих фотографов. Было много поездок, Россия большая, и движение было интенсивным. Затем в силу вступил ряд факторов, которые способствовали «тектоническому сдвигу».

Во-первых, у медиа стало меньше денег, а значит и готовности оплачивать фотожурналистам долгие и далекие командировки. Во-вторых, в самой России появились если не школы фотографии, то какие-то институции, которые не ограничивали фотографическое образование 2–3 месяцами рассказов про диафрагму и экспозиционную пару. Плюс, безусловно, свобода, которую любому желающему предоставляет интернет, ну и мода на фотографию.

Фото из проекта «Грозный: 9 городов» Оксаны Юшко совместно с Ольгой Кравец и Марией Мориной

Мы перестали быть изолированной страной, рынок фотографии вдруг стал повсеместным, открытым, международным. В середине 2000‑х, вслед за Сергеем Пономаревым, Дмитрием Костюковым, Денисом Синяковым, практически одновременно оставивших работу в мировых агентствах, много молодых людей выбрали режим фриланса и начали делать свои истории.

Мы стали ездить на фестиваль в Перпиньян, представлять работы на конкурсах, даже побеждать. Нас начали замечать иностранные фоторедакторы. Постепенно открылось еще больше школ фотографии: в Питере «Фотодепартамент», «Док Док Док» и «Фотографика», в Москве – школа Родченко и другие.

И самое классное: появилась здоровая конкуренция! Мы все находимся в общем поле – в интернете, где каждый выкладывает свои проекты, есть дух соревнования, драйв, желание влиять на общее для нас пространство.

Артур Бондарь: В Украине, к сожалению, этого пока не произошло. Есть единицы, которые хорошо снимают, есть пара полудохлых школ фотографии, но нет здоровой конкуренции. Один наш знакомый фотограф охарактеризовал ситуацию в украинской фотожурналистике образом пауков в банке. И я с ним согласен, как бы мне ни было грустно это признавать.

Фото Артура Бондаря из проекта «Подписи войны»

– А почему этого сдвига не случилось? Интернет-то для всех одинаковый.

Артур Бондарь: Я думаю за счет мотивации и самого темпа жизни. Потому что даже сейчас, когда я приезжаю в Киев, я сознательно замедляюсь. После Москвы в таком замедленном ритме двигаться очень сложно.

Оксана Юшко: Даже скорее не именно после Москвы, а после мира. Мне кажется, украинская фотография в какой-то степени зациклена сама на себе, лишь немногие расширяют свои горизонты.

Артур Бондарь: В Украине многие говорят: «Мы уникальны, бо мы украинцы!» Come on?! Ведь такое может сказать любая нация: «Мы уникальны, потому что мы беларусы, россияне, американцы!»…

Персональные фотопроекты тем и хороши, что они персональны, к какой бы национальности ты не принадлежал. Украинская фотография имеет огромный потенциал, но ей сложно двигаться дальше из-за замкнутости на себе и нездоровой конкуренции.

Я ощущал огромный потенциал для развития фотографии в Украине в период Майдана. Как бы ужасно это не звучало, но с волнениями на Майдане в страну стали приезжать очень много зарубежных фотографов, в украинскую фотографию началось вливание иностранной фотографии с огромным опытом и культурой. Прибывавшие в Киев фотографы не только снимали, но и проводили мастер-классы, портфолио-ревью, читали лекции. Мануэль Браво, Брендан Хоффман, Дональд Вебер, Стенли Грин, Анастасия Тейлор-Линдт и многие другие. Большое количество возможностей, но почти никто ими не смог реально воспользоваться!

Молодежь снимает, задатки есть, но они развиваются или очень слабо, или в какую-то не ту сторону. Недавно, сидя в одном киевском баре – когда-то любимом месте встреч местных фотографов, от одного молодого автора я услышал такой комментарий: «Как хорошо, что пока идет война, потому что когда она закончится, я не представляю, что буду снимать дальше!»

Конечно, с одной стороны я помню фразу Фреда Ритчина, который, преподавая нам фотографию в Нью-Йорке, отмечал, что намного сложнее быть «фотографом мира», чем «фотографом войны». Потому что в мирный период постоянно приходится придумывать, как и что сделать, куда пойти, с кем договариваться. Это сложнее и требует массы усилий. Но в устах молодого автора та фраза звучала как доказательство какого-то тоннельного видения, признак отсутствия развития и нежелания преодолевать трудности, идти дальше.

Оксана Юшко: А мне кажется, что все-таки и в Украине есть все возможности, нужно только подождать, когда страна переживет сложный период, в котором она сейчас находится. Плюс, некоторые сдвиги уже есть. Например, несколько недель назад объявляли «Фотографа года», им стал наш хороший друг Андрей Ломакин, автор очень важного и острого проекта про оружие в семье.

Артур Бондарь: Тема его проекта – феномен приобретения огромных объемов оружия обыкновенными семьями в первые годы после войны. Причем отнюдь не факт, что его покупатели на самом деле умеют или готовы им пользоваться. Они просто хотят, чтобы оно было «под рукой». Да и само оружие весьма странное: дробовики, пулеметы, которые вряд ли вообще могут быть полезны в случае экстремальной ситуации.

Оксана Юшко: У меня тоже есть проект про русско-украинские семьи, которые я снимаю, чтобы привлечь внимание к теме конфликта в Украине с точки зрения нашего общего прошлого. И мы даже в какой-то момент, шутя, конкурировали с Андреем, кто больше семей в своем проекте снимет.

Артур Бондарь: А вот из молодого поколения, начавшего карьеру немного раньше и, будем так говорить, «расцветшего» во время войны, достойных «мирных» проектов нет почти ни у кого. Самый умный, на мой взгляд, проект Сергея Полежаки про разрушенные мосты между Донбассом и украинской территорией: очень символичный и многоуровневый. В одном из аудио треков, записанных Сергеем для этого проекта, мы слышим голос генерала, дающего интервью, на фоне садящегося рядом вертолета – и это абсолютная каша звуков отлично демонстрирует весь хаос происходящих сейчас в стране событий.

– Вы уже не первый раз в Беларуси: Артур год назад презентовал с БАЖ свою книгу о Чернобыле «Тени звезды Полынь», вы оба – желанные гости «Месяца фотографии в Минске». Как вы оцениваете нынешнее состояние беларусской фотожурналистики?

Оксана Юшко: Можно назвать массу имен беларусских фотографов, которые делают серьезные личные проекты, которые ценятся и воспринимаются: это Андрей Ленкевич, Максим Сарычев, Александр Васюкович, Саша Солдатова, Таня Ткачева и другие. 

Когда мы приезжаем в Беларусь, то видим очень большой срез молодежи, которая воспитана на очень правильных культурных ценностях: переосмыслении истории, новая идеология и новые горизонты. Один наш друг говорит: когда ты находишься в городе, то видишь один горизонт, а когда выходишь из него, перед тобой открывается нечто совершенно иное. Те фотографы и кураторы, с которыми нам довелось встретиться в Беларуси, вышли за пределы какого-то одного пространства, они увидели эти новые горизонты и работают каждый в своем, часто очень глобальном, ключе.