Задержан за… Анжелику Агурбаш и фотки

7 июля трое сотрудников милиции приехали ко мне домой и пригласили проехать в РОВД для дачи объяснений. Не первый раз давал показания как свидетель, потому и на этот раз никакой озабоченности этот факт у меня не вызвал.

В Ивацевичском РОВД сотрудник стал спрашивать меня про фотографии, размещенные на моей странице в соцсети в «Вконтакте». Милиционер говорил, что этими фотками я что-то пикетировал.

Подробно останавливаться на этом не буду, но в числе «пикетирующих» постов на моей странице оказался даже клип песни заслуженной артистки Республики Беларусь Анжелики Агурбаш. Ну, то ли песня не та, то ли Агурбаш им не нравится – это уже дело вкуса.

Затем сотрудник сообщил, что меня придётся препроводить в изолятор временного содержания. Сказал это так, как будто я имею право отказаться. Я спокойно подчинился. Говорю, ну ведите.

При заселении в сие заведение сотрудники обыскали, раздели догола, заставили присесть с голым задом. Вроде не удивились, что оттуда не выпал ни диктофон, ни смартфон. Затем меня отвели в камеру №5.

Добрый вечер в хату!

Так сказал я «пассажиру», который уже «чалился» в этой камере, когда мне через «кормушку» в двери снимали наручники. Да-да, заводили в наручниках – ведь опасный же, еще напишет какую статью по дороге до камеры и телепатическим способом отправит в Интернет.

Сокамерник оказался бывалый. 31-летний парень из Барановичей, который, по его словам, ранее немного уже сидел, а сейчас мотает срок 8 лет за распространение наркотиков. Отбыл уже 4 года, но для каких-то действий, вероятно, по другому делу, временно этапировали в изолятор.

«Ну, хоть, не алкаш после попойки в камере, уже хорошо», – подумал я.

То же самое услышал и от сокамерника, когда он узнал, что я за журналист, и загремел за какие-то фотографии. Говорит, самое плохое, когда в камеру приводят каких-либо дебоширов с перепоя, от которых амбре совсем не как от французской парфюмерии.

Нам повезло – через час вслед за мной в трехместную камеру залетел еще один человек интеллигентного вида. Оказалось – ещё один «политический», так его и меня называли сотрудники изолятора. Говорит, тоже за фотку  в «Вконтакте».

Что собой представляет камера

Камера на воровском жаргоне называется «хата». Это я читал и видел в фильмах. В моём случае это было небольшое помещение, где размещена одна одиночная, и одна двухэтажная кровать. Тут же туалет, огороженный стенкой высотой примерно метр. Ну, хоть не на «подиуме» какать.

Также в камере небольшой столик в углу и стул возле него. Они прикручены к полу намертво. Хотя мы и не планировали там делать какие-либо более эстетические перестановки.

Есть умывальник, зеркало для бритья выдают по просьбе. Кстати, с умывальником мне нереально фортануло, ведь дома в квартире как раз отключили горячую воду. А здесь – кипяток, хоть кофе заваривай!

Высоко в стене есть окошко с решёткой изнутри. Оно было постоянно открыто (наружу). Воздуха хватало.

По углам «хаты» – две камеры видеонаблюдения, через которые сотрудники имели возможность любоваться, как мы сидим, лежим или какаем. В общем, для «безопасности». Вдруг «политические» нападут на уголовника?

Нары-кровати железные, не на пружинах, конечно, а в форме решетки, сваренной из железных пластин.

Есть ещё тумбочка. На дверях увлекательный распорядок дня, которое время от времени почитываешь, когда топчешь туда-сюда по хате.

По центру двери небольшое окошко, которое открывается в коридор охранниками. Его называют «кормушка». Сюда подают покушать, а ещё заглядывают охранники. Хотя для охранников есть ещё и глазок в двери.

Да и в принципе достаточно описывать эти апартаменты, которые, как позже узнал, стоят примерно 16 рублей в сутки.

«Особые условия»

Ещё когда оформляли в изолятор, у меня изъяли вещи, но оставили мою пачку сигарет. Обрадовался, что можно будет покурить. Не тут-то было…

Сотрудники поддали скепсиса – один из них сказал, мол, пока не знаем, для «политических» особые условия. Думаю, вот тебе раз, а по телеку нам говорят, что «политических» у нас нет. Эти самые «особые условия» мы почувствовали ближе к вечеру.

У сокамерника-уголовника на кровати был матрац, одеяло, подушка. Были также полотенца, выданные сотрудниками. А нары двух «политических» были голыми и приглашали прилечь на свои железные решётки. Матрацы нам так и не принесли.

Хорошо, наш сокамерник-наркодилер оказался добрым человеком, поделился с одним из нас большим полотенцем, а второму дал покрывало. Постелили их на нары. Я еще под низ кинул свою джинсовку.

Однако, это мало помогло. Утром с этих нар встаёшь, как будто тебя били трое кикбоксёров – тело болело от решёток. На третью ночь послал их черту, эти нары, и улёгся на полу – невероятный комфорт! Представляю вам лайфхак – надо было сразу так.

В «прайсе услуг по особым условиям» проблемы с матрацами оказались не единственными.

Нам не выдали ничего – ни спальных принадлежностей, ни средств гигиены. Туалетная бумага была у сокамерника, и то хорошо. Ведь лопухов в камере не нарвешь, а майка короткая.

Кроме того, все ночи там горел очень яркий свет. Сиделец-наркодилер говорил, что до нашего прихода на ночь переключали свет на тусклый.

Про сигареты тоже пришлось забыть на трое суток. Хотя в распорядке дня на двери было написано, что спички выдаются последние 10 минут каждого часа до отбоя. Их носили по камерам сотрудники изолятора. Но не в нашу «хату». Ничего, за три дня без курева нога не отвалилась.

Ещё одна фишка особых условий – дважды за ночь нас будили, мы должны были подняться и стать лицом к кормушке. Наркодилера это не касалось.

Да вы просто гангстеры!

Так назвал нас сокамерник-рецидивист.

«Нас даже в ШИЗО в колонии так не мариновали, и покурить давали, – шутил сокамерник. – Если в Ивацевичах водятся такие гангстеры как вы, то страшно даже из колонии выходить».

Наркодилер оказался не просто весёлым человеком, а настоящим стендапером. Ему бы в камеди-клаб выступать, а не закладки раскладывать по лесам.

Травил анекдоты, загадывал загадки. Голова плохо соображала от недосыпания, я примерно час потратил, чтобы ответить на его загадку. Назвать три слова русского языка, которые заканчиваются на «зо». Отвыкли жить без гугла, что называется.

Слово пузо мне подсказали намёками, показывая на моё собственное. Второе, например, предлог безо. А на третьем застопорился. Сокамерники мне подсказывали, что куда бы я сейчас не повернул голову, то кругом оно есть. Еле допёр, что это железо. Действительно, в камере много всего железного.

«Ну вот, час отсидки пролетел с пользой», – смеется наркодилер.

Но веселил он не только нас, прикалывался и с надзирателей. Однажды, сунул сотруднику, заглянувшему в кормушку, крышечку от пищевого контейнера и на полном серьёзе сказал:

«Слушай, поставь на зарядку телефон, только быстрее, 1 процент зарядки остался».

Все смеялись, охранник тоже.

Приятель-наркоделец также пострадал из-за нашего «особого режима». Ему пришла передача, но намекнули, что не выдадут, пока мы не выйдем.

Конечно, он же с нами поделился бы. А кто-то умышленно решил создать условия, которые явно являются нарушением и норм законодательных, и прав задержанных.  Также вместе с нами мучался под ярким светом ночью.

Но не унывал, идеальный сокамерник в общем, чтобы интересно отсидеть свои сутки. Говорил, в колонии работал в клубе.

Сотрудники и арестанты

Сотрудники нормальные люди, и шутки понимают, и воды подадут к чаю. Начальник, правда, как-то попытался подколоть. Не исключаю, что хотел бы, наверное, стать главным редактором.

Говорит – «как вы выбираете людей, когда записываете видеоопросы на улице?»

Отвечаю – да случайно, идет человек, подошёл и спросил. А он говорит, мол, в одном из опросов записали человека, который неоднократно судим, людей обманывал, мошенничал…

Интересная логика. Получается, такой не имеет права и мнения высказать? Или что? Мне подходить к человеку и спрашивать, не сидел ли он в тюрьме, перед тем как задавать вопрос?

Эх, не бывать вам главным редактором, скорее всего, гражданин начальник.

Если не считать бесчеловечных условий содержания, то в целом отношение к арестантам в изоляторе сносное, не обижали.

Сиделец рассказывал, что до нас в камере был мужчина, которого обвиняют, что своровал какие-то цепи на кладбище. А также семейный дебошир – стращал жену и маленькую дочку ножами.

В общем, наиболее частый путь сюда – по алкогольной тропинке. Бухайте в меру! А если на дебоши тянет, то лучше пейте чай.

Как кормят? Такое себе…

Ласточка на хвосте принесла, что на воле про мой арест пишут уже всякие СМИ. Не сомневался, спасибо коллегам.

А в первый же день меня посетила адвокат, передала поддержку родных, да узнала, что тут у меня. Ну, раз адвоката нашли, переживают, думаю. Переживать то особо и не надо. В тюрьме тоже люди живут, даже кормят.

Правда это тюремное нечто – не лучший вариант для пропитания. Особенно утром: пареный рис с ложкой свекольного салата и какая-то видимость рыбы. Скорее шкура с костями. В общем, фу.

На второй день объявил головку в протест, что не выдают матрацы. Их так и не выдали, пусть прокурор теперь разбирается, почему. Жалоба ему уже направлена.

Зато питание диетическое – никакого там жареного. Кому стройную фигуру – велком на сутки!

На свободу с чистой совестью

Говорят, всякие тюрьмы, колонии, изоляторы строятся, чтобы не только наказать, но и исправить нерадивого человека. Чтобы человек осознал вину за своё преступление или правонарушение.

Вероятно, потому, когда сотрудник изолятора отпускал меня в воскресенье, то бросил традиционную для таких мест фразу – «на свободу с чистой совестью».

«А я и заходил с чистой совестью», – ответил я сотруднику изолятора и пошел в сторону выхода.

На условия содержания в камере так называемых «политических» отнёс заявление прокурору Ивацевичского района. Может он сможет разобраться, что это за деление людей на первого и второго сорта в изоляторе в Ивацевичах? Да и ещё сам факт этого задержания, как я считаю абсолютно незаконный, пусть выяснит и Следственный комитет.

Эти вызовы в милицию по надуманным поводам, обыски по каким-то делам, про которые и слыхом не слыхивал, фактическое лишение свободы без причин – не что иное, как произвол.

Тем более, что кроме «исправления» тремя сутками, наказание может быть дополнено. Не исключено, что придёт повестка из суда, и что решил суд – об этом узнаете позже.

Конечно, если прокурор не прекратит административный процесс, всё же удостоверившись в нарушениях, которые лежат на поверхности, их опровергнуть попросту невозможно.

Но это уже будет совсем другая история, как говорил телеведущий криминального жанра Леонид Каневский.