“Право на забвение” в медийном пространстве Беларуси

1. Комиссия по этике ОО «Белорусская ассоциация журналистов» (в дальнейшем – Комиссия по этике БАЖ). Создается съездом БАЖ на срок до очередного съезда из числа лиц, известных в журналистской общественности своими высокими профессиональными и морально-этическими качествами. Количество членов Комиссии – семь человек. Члены Комиссии осуществляют свою деятельность на общественных началах.

 2. Виктор Михайлович Прокопеня (род. 21 июля 1983 года,  Минск) – технологический предприниматель и венчурный инвестор. Создал компанию Viaden Media, после её продажи основал инвестиционную компанию VP Cap­i­tal. По информации Министерства по налогам и сборам Беларуси за 2016 и 2017 годы стал крупнейшим частным налогоплательщиком страны. Является одним из инициаторов и разработчиков белорусского Декрета «О развитии цифровой экономики» (Википедия).

ОПИСАНИЕ ПРЕЦЕДЕНТА

 В сентябре 2017 года в блоге «Ресурс киберакына» появилась статья с перечислением десятков архивных публикаций, удаленных с сайтов белорусских медиа, с информацией о задержании (аресте) в 2015 году известного IT-предпринимателя Виктора Прокопени.

Обвиненный в «незаконной предпринимательской деятельности в составе организованной преступной группы», он провел девять месяцев в минском СИЗО № 1. После чего вышел на свободу, полностью, по информации Следственного комитета, «компенсировав нанесенный ущерб». Позже сообщалось, что все обвинения с бизнесмена были сняты.

Новая волна интереса к списку удаленных публикаций возникла после того, как 22 декабря 2017 года Александр Лукашенко подписал Декрет «О развитии цифровой экономики», одним из разработчиков и самых заметных сторонников которого был Виктор Прокопеня. Развернулась активная дискуссия в социальных сетях, в Face­book прежде всего.

В разгар дискуссии в Комиссию по этике БАЖ обратился член БАЖ Алесь Чайчиц с просьбой высказать позицию Комиссии о ситуации, которая сложилась в результате удаления (или соответствующего редактирования) с сайтов независимых СМИ информации о задержании (аресте) в 2015 году Виктора Прокопени, после чего эта информация стала недоступной для поисковиков.

В своем обращении Алесь Чайчиц сослался на разъяснения ряда редакторов и владельцев информационных ресурсов, которые утверждали, что это было сделано по просьбе пиар-специалистов Виктора Прокопени. Мотив – информация о задержании (аресте), несмотря на правдивость, вредит международной репутации известного бизнесмена.

При этом, по утверждению Алеся Чайчица, в ряде случаев за удаление упомянутой информации представители Виктора Прокопени предлагали редакторам или редакциям материальное вознаграждение.

Таким образом, впервые в истории белорусской журналистики вообще и онлайн-журналистики в частности был создан прецедент, требующий осмысления, выработки соответствующих подходов, этических норм и стандартов.

СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ. ДИСКУССИЯ

Тема исчезнувшего контента с сайтов известных белорусских интернет-ресурсов впервые прозвучала в сентябре 2017 года в блоге программиста Владислава Баранича. Тем не менее, его публикация “Виктор Прокопеня и исчезнувший контент” изначально не имела большого резонанса.

Дело начало набирать обороты только ближе к концу 2017 года. И главной движущей силой тут стали как раз-таки пользователи социальных сетей, а не традиционные СМИ, которые присоединились к этой теме только через несколько дней.

Что же стало причиной нового интереса к этому делу в декабре? 22 декабря 2017 года руководитель страны Александр Лукашенко подписал декрет “О развитии цифровой экономики”. Одним из инициаторов этого документа был бизнесмен Виктор Прокопеня.

Если до этого декрета отношение к Виктору Прокопене в социальных сетях было более нейтральным и сочувствующим – как к человеку, который несправедливо потерпел от властей и вынужден был откупаться, чтобы выйти из тюрьмы, – то новый декрет добавил личности Прокопени негативных оттенков. Именно это позволило вытянуть на свет публикации Владислава Баранича, которые ждали своего времени.

Московский бизнес-аналитик белорусского происхождения Алесь Чайчиц был одним из первых, кто поднял в Face­book тему исчезнувшего контента. “Я под большим впечатлением: выглядит так, будто пиарщики ИТ-инвестора Виктора Прокопени занимаются тупым удалением из интернета статей о его аресте. […] Теперь Прокопеня в фаворе, и какие-то волшебные феи занимаются отбеливанием его веб-истории перед Лукашенко и перед западными партнерами, замалчивая красноречивый эпизод биографии. Чтобы вопросов не задавали: Что это вообще было? Как вам после этого сотрудничать с режимом, посадившим вас на полгода в тюрьму? Или, может, это было по закону?” – написал Алесь Чайчиц 24 декабря.

Именно Чайчиц в своем Face­book поднял еще одну важную тему: удаления и соответствующего редактирования информации не только на сайтах отечественных СМИ, но и в Википедиях. Там также исчезла информация об аресте бизнесмена, а статьи о нем были написаны словно под копирку. Чайчиц взял на себя ответственность, чтобы в электронной энциклопедии «Википедия» сведения о Прокопене оставались не только неподцензурными, но, чтобы там была озвучена информация об удалении контента.

С самого начала дискуссии ее участники стали высказывать свои версии о том, что могло стоять за удалением информации. Минский программист Марк Бернштейн дал такую оценку ситуации: “Банальная купля. На угрозы, я думаю, большинство этих СМИ ответили бы публикацией этих угроз. А вот сладкий пряник в виде четырехзначных сумм мимо рта пронести не смогли. А что для Прокопени 10–20 штук баксов на круг? Пыль. Проблема в том, что у нас большинство СМИ – это не серьезный бизнес типа Reuters, который сам кого хочешь купит, а распилка грантов или бюджета. И что редактору такого СМИ важнее – тысяча баксов в кармане или чуть подпорченная репутация?”

В это время в социальных сетях стали выясняться подробности этой истории. Бывший веб-редактор “Народнай волі” Сергей Михайлов так описал историю: “Примерно год назад в редакцию “Народнай волі”, где я служил редактором сайта, поступило корректно написанное письмо с просьбой удалить материалы по следующим ссылкам, которые потеряли достоверность. Поскольку это были перепечатки чужих материалов с разными глупостями, появившиеся на сайте вопреки моей воле, я их с удовольствием удалил, чтобы сделать людям приятно”.

26 декабря минский программист Егор Мальшевский (chegor) ввел вначале в Twit­ter, а после в Face­book хештег #прокопенягейт. (Здесь имелась в виду очевидная отсылка к широко известному Уотергейтскому скандалу, в результате которого в отставку был вынужден уйти президент США Ричард Никсон.) В следующие дни абсолютное большинство постов по данной теме выходили под этим хештегом.

Пользователи социальных сетей пытались добиться комментариев от редакторов, а также других сотрудников СМИ, которые удаляли со своих сайтов информацию о Прокопене. Шеф-редактор “Нашай Нівы” Андрей Дынько просто блокировал в Face­book тех, кто задавал вопросы по делу Прокопени. Абсолютную тишину держали и другие сотрудники “Нашай Нівы”.

Зато высказался главный редактор “Еврорадио” Павел Свердлов: “Арестовывали. Но за что? И за что выпустили? Если Кныровича завтра возьмут просто так и выпустят, а послезавтра он придет к нам и скажет: “Ребята, я из-за ваших новостей бизнес не могу нормально вести, поскольку все потенциальные партнеры гуглят и находят информацию об отсидке”. Нам, что, ответить ему: “Кнырович, иди в дворники, не наши проблемы, что тебя кто-то там посадил?”

Дал свое объяснение и редактор “Белорусского партизана” Дмитрий Галко. “Просьба для меня не выглядела скандальной. Тогда еще не было всех этих вась-вась с Лукашенко. Прокопеня воспринимался только как потерпевший от режима. Представитель пояснил, что господин Виктор уехал на Запад, где хочет начать жизнь с чистого листа, для этого ему надо почистить упоминания об уголовном деле. Ведь западные партнеры могут не понять. Просьба казалась понятной, крамолы в ней не читалось. Предложение было выгодным – кроме непосредственной благодарности были обещаны “эксклюзивные инфоповоды”. Поэтому в редакции решили: почему бы не помочь несправедливо потерпевшему человеку, которого на родине запятнали. Не знаю, как это было у других, сейчас оправдания некоторых звучать странно, но мне до сих пор не казалось, что мы сделали что-то не то”.

Журналист Радио “Свобода” Алесь Пилецкий обыграл #прокопенягейт в своей фирменной ироничной форме через диалоги из серии “Давайпака”.

– Віця, ало?

– Слушаю, Александр Григорьевич.

– Віця, ты што, правда всё захацел паудаляць?

– Ну…

– Званіл па всем рэдакцыям і дагаварывался, штобы ані падцёрлі всё пра цебя?

– Я просто…

– Штобы ніхто не смог пачытаць, што ты што-та там нахімічыл, цебя арэставал КГБ, патом чэрэз какое-та врэмя чудзесным образам асвабадзіл, а все дзела самі закрылісь, так і не папав в суд?

– Да, Александр Григорьевич.

– Гуглкэш, Віця. Гуглкэш жэ есць. С нім не дагаварышся, Віця.

– Но я думал…

– Я тожэ думал, не палучылась.

– Но Александр Григорьевич…

– Луччый айці-прэдпрэнімацель страны… Луччый айці-прэдпрэнімацель. С ума сайці.

– Извините, Александр Григорьевич.

– Давай, пака.

– До свидания, Александр Григорьевич.

– Разгавор удалі с целефона. Мала лі што.

– Слушаюсь.

– Да шучу я, божэчкі».

Примерно в том же контексте высказался о ситуации с Виктором Прокопеней гродненский журналист Андрей Пачобут. “Беларусь! Теперь у тебя есть бизнесмен, который может чистить свое прошлое и изменять историю… Ну, что здесь можно сказать. Круто. Далеко пойдет. Прокопеня теперь покруче Лукашенко будет. Александр Григорьевич пока не додумался заставить журналистов вырезать со старых газет неприятные для него места :)”, – иронично заметил Пачобут.

Бывший журналист портала tut.by Олег Галкин увидел в этой ситуации абсурдность, которую раньше можно было прочитать только в художественной литературе. “Действительно, Оруэлл – наше все! Ситуация напоминает правки газетных статей из именитого романа-антиутопии “1984”, после которых события, описанные в напечатанных ранее публикациях, представлялись в несколько другом свете. Логика действий условных пиарщиков понятна – они пытались обелить репутацию заказчика. Потенциальные инвесторы остерегались иметь дело с бизнесменом, находившимся некоторое время под арестом. Такое положение дел надо было как-то исправлять. Но выбрали во имя этой хорошей цели условные пиарщики какие-то совсем уж грязные методы. Ирония выбранной стратегии в том, что, пытаясь спрятать и редактируя позорящие репутацию заказчика материалы, они только испортили ее еще больше. Плохо, когда ты занимаешься бизнесом, но про тебя не пишут Bloomberg или Forbes. Но будет еще хуже, если в каком-то из этих изданий в разделе “Юмор” выйдет заметка о том, как ты пытаешься создать себе светлое имя, используя оруэлловские методы”.

Правозащитник Алексей Козлюк был среди тех, кто обращал внимание на моральный аспект истории. “С точки зрения закона вопросов нет ни к одной из сторон. И лично я отлично понимаю, зачем Виктор Прокопеня и его пиарщики все это задумали. Может даже их расчет оправдался, ведь волна в местном Face­book как поднялась, так и уляжется, а PR-эффект – он для внешнего потребления. Если эффект Стрейзанд не испортит картину, молодцы, профессионально сработали. А вот для журналистского сообщества это хороший повод поговорить о собственных профессиональных стандартах. Как писали еще в Международном пакте о гражданских и политических правах, “пользование [свободой слова] налагает особые обязанности и особую ответственность”. И хотя в наших краях это не очень распространено, публичное признание своих ошибок – это не больно”.

“Теперь мы знаем, что цена журналистской этики в Беларуси – 200–300 баксов”, – так отреагировала директор культурного пространства “Цех” Юлия Дорошкевич на признание главного редактора газеты “Новы Час” Оксаны Колб, что Прокопеня оплатил рекламу в издании стоимостью как раз 200–300 долларов.

С интересного ракурса на ситуацию взглянул журналист и предприниматель Анатолий Ширвель. Он полагает, что данную ситуацию невозможно рассматривать без отрыва от реалий нашей страны и медийного рынка в целом: “Что-то новое показала ситуация? У СМИ, бизнеса, политиков, чиновников, граждан разные интересы и ответственность. Когда они смешиваются, то это называется коррупция. А прикрытие тоже не ново – интересы страны, экономики, сообщества. Но разве что-то новое произошло? В стране, где нет ни одного по-настоящему общественного СМИ, где давно нет разделения власти, где нет ни одного реально коммерческого СМИ? Где главная функция СМИ в глазах власти быть обслугой? Интересно было бы наблюдать за ситуацией с развитым фондовым рынком, когда бы за такие штучки упали котировки акций какого-либо крупного бизнеса. А так рассчитываемся, как обычно, репутацией страны. Но что может уже ухудшить репутацию Беларуси? А для улучшения надо для начала признать ошибки. Но это навряд ли”.

С осуждением коллег выступил бывший SMM-специалист телеканала “Белсат” Иван Шило. “Удалить, переписать, манипулировать ссылками, удалить из архивов, поставить латинские буквы вместо кириллических и это в 5–7 крупных СМИ – не понимаю, почему про этот зашквар так мало говорят? Эй, блогеры, другие СМИ, вы вообще есть? Мне об этом сказали пару недель назад. Ну Dev.by что-то почистил, ну… коллеги типа. Но вот все эти независимые СМИ, а вам зачем? По большому счету, независимость — это то, что заменяет профессионализм (и ценность для общества). И вот, что сейчас делать? Есть мнение, что к Прокопене нет вопросов – заниматься собственной репутацией нормально. Наверно, так, но серьезно, в 2017‑м году попытаться почистить весь интернет? Да пожалуйста, но рассчитывать на успех этого замысла? Нет, он может просто поставил задачу и выполнение подвело? Надо было ссылки за деньги подправить как рекламный материал, а буквы менять это не так поняли? Ну может, но и сама задача…”

“Складывается нехорошее впечатление, что все эти независимые СМИ только и ждали первого миллионера, который купит их принципы в розницу”, – отреагировал культуролог Вадим Мажейко.

Роман Максименко назвал #прокопенягейт главным событием в стране. “Это, если кто не понял, практически ВСЕ источники новостей этой страны […]. То есть буквально по щелчку пальцев, все СМИ Беларуси (как государственные, так и формально независимые) готовы стать по стойке “смирно” и исполнять каждое указание хозяина. Кажется, такого прецедента не было еще нигде в мире. Даже в братских нам по духу России и Украине. Это просто невероятно. Удивительно, что об этом еще не пишут во всех газетах страны”.

Среди многочисленной критики отдельно звучали голоса тех, кто пытался более глубоко понять, что стоит за удалением материалов. В частности, директор “Свободного театра” Николай Халезин.

“Виктора Прокопеню освободили из-под ареста не выставив обвинений, то есть формально не было ни преступления, ни наказания. Кроме его дела, могу рассказать как минимум о десятке таких “дел”, сфабрикованных в разное время против моих друзей в Беларуси. Все они строились по одному принципу: заводилось дело “с потолка”, закрывали на пару трехмесячных сроков, выманивали деньги (или отжимали бизнес), потом отпускали без суда. История Прокопени отличается только тем, что у власти была в нем необходимость, чтобы разработать знаменитый Декрет №8. […]  И еще один вопрос, на который я готов ответить: если бы я был редактором издания, удалил бы я материал, о котором попросил Прокопеня? Отвечаю: да, удалил бы. Согласился бы взять за это деньги? Нет, не согласился бы. И удалял бы каждый раз, пока не стал бы уверен, что в стране существует независимый суд и прозрачная правовая система. А иначе ситуация уже совсем хитрая. Мы знаем априори, что страна пронизана коррупцией; что суды делают только то, что заказывает власть; что любой следователь может сажать тех, за кого они заплатят, но мы категорически против того, чтобы вычистить ту фуфлыжную информацию, сфабрикованную властью, чтобы решить какие-то свои проблемы. И мы с высоты своей “духовности” поступаем “морально”, распиная и бизнесменов, и СМИ”, – написал Николай Халезин.

Поэт и публицист Стась Карпов написал следующее: “Прокопеня – не хитрый манипулятор. Он просто нормальный обычный человек из параллельной реальности. И наши СМИ по-прежнему не продажные и не лживые. Просто они тоже не умеют говорить о своих косяках по-человечески. Они так же, как и власть, хотят быть бронзовыми, только наоборот. Но это пройдет. Это Беларусь, ребята…  выражаться? .. Когда Беларусь станет другой – все будет другим. Прокопеня вернет новости, где он потерпел от диктатуры. СМИ напишут, как они спасали двигателя прогресса через “забвение”. И это, по-честному, нормально. Я пишу немного язвительно, но я все понимаю и не переживаю. По-другому быть не может. Этот скандал – пример локальной демократии и публичности, а глобальных у нас не бывает, ведь это, опять-таки, – Беларусь”.

Алесь Чайчиц сделал определенные выводы: “Этот кейс – победа гражданского сообщества над медийной мафией и продажной журналистикой, которой мы видим только первые ласточки. Это важный прецедент, и действиям в таких ситуациях нам всем надо учиться, ведь чем дальше, тем таких ситуаций будет больше”.

Так называемый #прокопенягейт активно обсуждался в социальных сетях в период с 26 по 30 декабря 2017 года. Именно этим периодом датируется большинство постов в Face­book и Twit­ter. Сильным толчком для обсуждения стал Декрет №8 “О цифровой экономике”, который инициировал и пиарил Виктор Прокопеня.

В итоге в Face­book и Twit­ter появилось несколько десятков постов по данной теме. Большинство пользователей с осуждением отнеслось к факту удаления информации. Голосов тех, кто оправдывал решения СМИ удалить информацию, было заметно меньше. В первую очередь они пытались понять мотивы редакторов СМИ, удалявших новости о Прокопене. Наиболее активные блогеры требовали ответов от руководителей СМИ, ради чего это делалось. В итоге некоторые редакторы (“Еврорадио”, tut.by, “Белорусский партизан”, “Новы Час”) давали объяснения, другие – напротив хранили полное молчание (“Наша Ніва”).  Надо отметить, что представители СМИ предпочитали общение по данной проблеме не через страницы своих медиа, а через социальные сети. Хотя по итогам обсуждения в социальных сетях появились материалы и на сайтах некоторых СМИ, таких, в частности, как Радио “Свабода” и “Белсат”.

Пользователи социальных сетей нередко сравнивали ситуацию с абсурдом, описанным в книгах Джорджа Оруэлла, а также упоминали “эффект Барбары Стрейзанд”, когда попытка удаления информации из интернета ведет не к забвению информации, а к еще большему ее распространению.

Участники дискуссий высказывали удовлетворение тем, что проблема, поднятая, в том числе, благодаря их усилиям, не осталась незамеченной для общественности. Именно в социальных сетях неоднократно высказывалось мнение о необходимости обращения к Комиссии по этике БАЖ, выработке ее соответствующей позиции, соответствующих профессионально-этических подходов.

Тэг #прокопенягейт стал одним из наиболее заметных в белорусской блогосфере в конце 2017 – начале 2018 годов.

ПРАВО НА ЗАБВЕНИЕ. МЕЖДУНАРОДНАЯ ПРАКТИКА

Википедия следующим образом объясняет этот термин: «Право на забвение (англ. right to be for­got­ten) — право человека, позволяющее ему потребовать при определённых условиях удаления своих персональных данных из общего доступа через поисковые системы, то есть ссылок на те данные, которые, по его мнению, могут нанести ему вред». Это касается устаревших, неуместных, неполных, неточных или избыточных данных или информации, законные основания для хранения которой исчезли с течением времени. При этом право на получение информации, закрепленное в 19‑й статье Всеобщей декларации прав человека, является краеугольным камнем свободы прессы.

В условиях, когда в белорусском законодательстве отсутствует право на забвение, особое значение приобретает разработка этических норм и стандартов, невозможная без изучения опыта тех стран, где право на забвение введено в законодательство.

В настоящее время право на забвение связывают прежде всего с громким «делом Костеха» 2014 года и решением Европейского суда по этому делу. Данный прецедент вызвал ожесточённые общественные дебаты по поводу целесообразности установления права на забвение в качестве международно-правовой нормы, частично из-за отсутствия четкого законодательного регулирования его применения. Были высказаны опасения, что право на забвение противоречит таким фундаментальным правам человека, как свобода слова и свобода доступа к информации, а также что оно негативно повлияет на качество интернет-ресурсов с точки зрения цензуры и фальсификации истории. В Европе довольно широко распространена юридическая практика, устанавливающая грань между правом СМИ на публикацию информации о каком-либо человеке и правом этого человека на неприкосновенность частной жизни. Однако стремительное развитие Веб 2.0 стало причиной значительных изменений в сфере распространения информации, которая благодаря социальным сетям, блогам и поисковым системам стала не только доступной любому пользователю в любой точке мира, но также и практически не поддающейся контролю. Это привело к формированию мощной цифровой памяти: личная информация, попав в Сеть, остаётся там навсегда.

В настоящее время из-за отсутствия единого законодательного акта, объясняющего и регулирующего право на забвение, концепцию называют «неопределённой». В самом современном понимании права на забвение речь идет прежде всего об удалении ссылок в поисковых системах на материалы, содержащие персональные данные или нежелательную информацию, но не самих материалов (выделено нами).

В Европе предпосылки права на забвение существуют в законодательстве Франции, в котором признается le droit а l’oubli — право, позволяющее осуждённому, отбывшему срок наказания и реабилитированному, возражать против публикации фактов о его судебном прошлом. Подобный принцип действует и в Великобритании.

В мае 2014 года Европейский суд рассматривал дело испанского гражданина Марио Костеха Гонсалеса против корпорации Google. В 2010 году Гонсалес обратился в Национальное агентство по защите данных с требованием удалить электронную версию статьи 1998 года в архиве газеты La Van­guardia о продаже его дома на аукционе в счёт уплаты долга, который был впоследствии им погашен, а также ссылки на эту статью. Появление компрометирующей его информации, неуместной по словам Гонсалеса, нарушало его право на личную жизнь, так как данное судебное разбирательство уже давно разрешилось. Его первоначальная жалоба об удалении статьи на сайте газеты была отклонена на основании законности публикации и точности содержащихся в ней сведений, однако жалоба по отношению к Google Spain была поддержана. Власти Испании обязали корпорацию удалить ссылки, содержащие имя Гонсалеса, сделав данную информацию недоступной для поиска со стороны третьих лиц. Google подал встречный иск в Верховный суд Испании, который передал неоднозначное дело в вышестоящую инстанцию — Европейский суд. Его решение, вынесенное 13 мая 2014 года на основе Директивы 95/46ЕС, а также главы 8 Хартии Европейского союза по правам человека, обязало Google удалить все ссылки, содержащие имя Гонсалеса, на испанском поддомене Google.es. Сама информация остаётся доступной на сайте газеты La Van­guardia, но более не индексируется поисковым механизмом Google. Таким образом, граждане Евросоюза получили право обратиться при определённых обстоятельствах к любой поисковой системе с запросом об удалении неадекватной, не соответствующей действительности или устаревшей информации, содержащей их имена или другие персональные данные. При этом Суд постановил, что данное дело не является универсальным, а право на забвение — абсолютным: решения по аналогичным делам будут выноситься на основе конкретных обстоятельств, чтобы исключить их противоречие с фундаментальными правами человека. Одновременно публичным лицам как правило отказывают в удалении информации, если она достоверная.

В Италии право на забвение рассматривается прежде всего с точки зрения права каждого гражданина на удаление из архива новостей определённых биографических фактов, способных нанести вред его чести или репутации.

В 2010 году во Франции была принята Хартия о праве на забвение (Charte du droit а l’oubli dans les site col­lab­o­rat­ifs et les moteurs de recherche), ставшая первой попыткой правительства Франции встроить концепцию права на забвение в Интернете в национальную систему права.

Россия: в ноябре 2014 года Роскомнадзор заявил, что ведомство поддерживает закрепление права на забвение в российском законодательстве (в настоящее время в России информация удаляется самими операторами персональных данных по требованию Роскомнадзора), но подобных прецедентов в стране пока не было. В мае 2015 года законопроект о праве на забвение был внесён на рассмотрение в Государственную думу РФ четырьмя депутатами разных фракций. Законопроект был принят, и 13 июля 2015 г. соответствующий федеральный закон был подписан Президентом РФ. Он вступил в силу 1 января 2016 г. Вместе с тем показателен пример с Евгением Пригожиным. Этот ресторатор, обслуживавший президентов России, подал аж 15 исковых заявлений к «Яндексу», чтобы последний «почистил» выдачу ссылок по запросам информации, порочащей его репутацию. А его репутация наполнена интересными фактами: девятилетний срок в тюрьме, слухи о причастности к «фабрике троллей», государственные контракты о поставке питания в школы Москвы и ресторан в Санкт-Петербурге, в котором Путин отмечал день рождения.

Ещё один случай из российской практики. 15 мая 2013 г. «Комсомольская правда» заменила некорректный подзаголовок, который наделал много шума в блогосфере. Обозреватель Ульяна Скойбеда, известная своими антисемитскими, антилиберальными пассажами, написала: «Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров. Меньше бы было проблем». После полемики, разгоревшейся в интернете, он был заменен на: «Либералы пересматривают историю, чтобы выбить у нашей страны почву из-под ног». Главный редактор газеты «Комсомольская правда» Владимир Сунгоркин заявил Busi­ness FM, что речь в первоначальном варианте подзаголовка не идёт обо всей либеральной оппозиции, а конкретно о Гозмане, который ранее сравнил сталинскую организацию СМЕРШ с гитлеровскими подразделениями СС.

В США право на забвение не действует по причине Первой поправки к Конституции, касающейся свободы информации: никто не имеет право удалять или скрывать достоверные факты. Внимание акцентировано на слова «достоверные факты».

Тем не менее, право на забвение активно оспаривается многими СМИ и общественными, профессиональными организациями. Так, организация Index on Cen­sor­ship, борющаяся за свободу слова во всем мире, заявила, что решение Европейского суда по делу Костеха «…позволяет индивидам подавать жалобы поисковым системам на информацию, которая им не нравится, без законных на то оснований. Это сравнимо с вторжением в библиотеку и превращением книг в макулатуру. И хотя постановление направлено на частных лиц, оно открывает путь любому, кто желает обелить своё прошлое… Решение суда — значительный шаг назад в понимании роли и ответственности поисковых систем и интернета в целом».

Сразу же после вынесения решения редакционная коллегия The New York Times выступила против него на том основании, что оно способно «подорвать» ценность свободы прессы и слова. Джимми Уэйлс, сооснователь Википедии, увидел в постановлении суда акт «цензурирования истории» и пригрозил, что постановление приведёт к «Интернету с дырами памяти» после того, как из поисковиков было удалено несколько десятков ссылок на страницы Википедии. В целом, критики отмечают, что в своём сегодняшнем «воплощении» право на забвение вызывает больше вопросов, чем ответов.

Что имеется в статистике? В феврале 2018 года в своем блоге компания Google представила статистику по реализации так называемого права на забвение за последние 3 года. Всего с 2014 по 2017 год компания получила 2,5 млн запросов на удаление информации из поисковой выдачи. Из них критериям на удаление соответствовали только 43%. Подавляющее большинство обращений (89%) исходило от частных лиц, однако были и запросы от публичных персон и политиков. В общей сложности за два последних года госслужащие запросили удалить около 33 тысяч ссылок, знаменитости —тысячу. 15% всех запросов исходило от 0,25% заявителей. Обусловлено это тем, что за многими из этих людей стоят юристы и организации по управлению репутацией, представляющие интересы других людей. Если брать в расчёт то, что в процессе обработки запросов сама информация не удаляется, а лишь исчезает из поисковой выдачи в Европе, её по-прежнему можно найти с использованием иных доменных зон, включая google.com. Такое противоречие породило немало юридических конфликтов, одним из последних стал иск французской организации CNIL, занимающейся обеспечением конфиденциальности данных, к Google с требованием убирать информацию из выдачи глобально. Однако позиция ИТ-гиганта в этом вопросе однозначна: такое требование выходит за рамки европейской юрисдикции, создавая прецедент, в котором законы одной страны навязываются всему миру.

«ДЕЛО ПРОКОПЕНИ»: СПЕЦИФИКА И МОТИВАЦИЯ

Анализируя обстоятельства возникновения прецедента, рассмотрим мотивы обращения представителей Виктора Прокопени к СМИ с просьбой (требованием) удалить ранее опубликованную информацию. Наиболее подробно эти мотивы изложены в обращении Николая Марковника — представителя Виктора Прокопени, действующего по его поручению, — в Комиссию по этике БАЖ:

         – Материалы содержали фактически и юридически неверные сведения. В частности, использование терминов «арест» или «арестован». Арест по уголовному делу относится к виду наказания. А наказание согласно ст. ст. 47, 48 УК РБ применяется только по приговору суда. Без приговора суда применение этого термина недопустимо и может считаться порочащим честь, достоинство и деловую репутацию.

 – В публикациях содержатся утверждения о совершении В. Прокопеней преступлений. Например, «осуществлял незаконную предпринимательскую деятельность» вместо «подозревался в осуществлении незаконной предпринимательской деятельности», «организовал преступную группу» и т. п.  В ходе встреч с сотрудниками СМИ юристы – представители В. Прокопени обращали их внимание на то, что до вынесения решения суда утверждение о совершении человеком противоправных действий не только неправомерно, но и могут квалифицироваться как порочащие честь, достоинство и деловую репутацию.

– Имеется юридическое основание для удаления/корректировки материалов. Согласно ст. 153 Гражданского кодекса РБ в случае распространения в СМИ порочащей информации возможно требовать опровержения или публикации ответа. Про удаление или корректировку информации ст. 153 не говорит. Николай Марковник объясняет это тем, что белорусский Гражданский кодекс был написан на основе модельного кодекса СНГ 1994 года, когда Интернет и интернет-СМИ не были распространены. Тем не менее, он считает, что в соответствии со ст. 11 ГК лицо, право которого нарушено, вправе требовать восстановления положения, существовавшего до нарушения права. Таким восстановлением он считает удаление или корректировку информации, на что есть техническая возможность.

– Ни Виктор Прокопеня, ни его официальные представители никогда не предлагали редакциям интернет-СМИ или их сотрудникам материальное вознаграждение за удаление информации. Николай Марковник считает недопустимым распространение этого утверждения.

   Не трудно заметить, что «дело Прокопени» существенным образом отличается от упомянутого ранее «дела Костеха», ставшего своеобразным эталоном в применении права на забвение в странах Евросоюза. Источником этого отличия является неоднократно, на протяжении десятков лет, зафиксированная правозащитными организациями зависимость правоохранительных органов от исполнительной власти. Что, в свою очередь, часто вызывает сокрытие официальной информации, манипулирование ею, ее предвзятость, ограниченность и недостоверность. Жертвами подобной практики часто становятся негосударственные СМИ, имеющие весьма ограниченный доступ к источникам информации «из первых рук», вынужденные довольствоваться ее официальными версиями. Анализ публикаций по «делу Прокопени» показал, что СМИ пользовались информацией из официальных источников. Допущенные ими юридические неточности в терминах «арест – задержание» можно и должно было легко исправить по первому же требованию представителей Виктора Прокопени. Равно как и нарушение принципа презумпции невиновности. А вот стремление подменить предусмотренное законом опровержение недостоверной информации на, законом не предусмотренное, удаление или существенное исправление представляется сомнительным. Весь процесс – от задержания В. Прокопени до выплаты им нанесенного государству ущерба и освобождения из СИЗО – освещался СМИ на основании официальной информации от следственных органов, за достоверность которой они должны разделять ответственность. Что же касается утверждений о подкупе редакций и сотрудников СМИ за удаление информации, то за неимением убедительных с обеих сторон доказательств вопрос остался открытым. Если не считать договоренность с газетой «Новы Час» о размещении рекламы скрытой формой подкупа.

     Итак, в отсутствие законодательства, регулирующего применение права на забвение, специфической особенностью «дела Прокопени» являются: а) затронуты интересы публичного лица; б) использование СМИ информации в основном из официальных источников и, соответственно, обоюдная ответственность за ее достоверность; в) проявление со стороны СМИ юридической неграмотности; г) подозрения в подкупе редакций СМИ и отдельных сотрудников.  

КОМИССИЯ ПО ЭТИКЕ БАЖ: ПОЗИЦИЯ И ЗАМЕЧАНИЯ

С учетом важности поднятого вопроса, отсутствия прецедента, а также с учетом активной и напряженной дискуссии в социальных сетях Комиссия по этике БАЖ провела соответствующий опрос. Членам БАЖ было предложено ответить на следующие вопросы:

1. Считаете ли Вы приемлемым удалять либо существенно править уже размещены в онлайн-СМИ материалы?

2. Есть ли в удалении или редактировании материалов по просьбе заинтересованной стороны проявление самоцензуры, то есть вынужденные действия под влиянием внешнего ограничения свободы выражения?

3. Видите ли вы в действиях редакций, которые удаляли или правили материалы о предпринимателе Викторе Прокопене, нарушение профессиональной этики?

Было получено около ста ответов, которые распределились соответственно вопросам следующим образом:

1. 91 ответ, из них 43 (45,7%) — ДА; 51 (54, 2%) — НЕТ;

2. 89 ответов, из которых 69 (76,6%) — ДА; 21 (23,3%) — НЕТ;

3. 87 ответов, из которых 66 (75%) — ДА; 22 (25%) — НЕТ.

Как видим, большинство опрошенных отрицательно относятся к применению в белорусской онлайн-журналистике «права на забвение». Между тем, остались не отвеченными два вопроса:

а) А что если правоохранительные, в данном случае, органы допустили несправедливость по отношению к Виктору Прокопене?

б) Не стоит ли за «делом Прокопени» общественно важная проблематика?

Итогом глубокого и всестороннего изучения дискуссий в социальных сетях, международной практики, анализа результатов опроса членов БАЖ и обсуждения на своем заседании явилась позиция Комиссии по этике, сформулированная в Заявлении:

1. Каждая редакция СМИ имеет право распоряжаться своим онлайн-контентом по собственному разумению, то есть удалять, редактировать материалы независимо от времени их опубликования на сайтах.

2. Мотивы, с которыми используется это неоспоримое право, должны полностью соответствовать принципам и стандартам профессиональной этики. Поэтому абсолютно недопустимо удалять или редактировать прежние материалы ради частных интересов публичных лиц, тем более за деньги.

3. Действия редакции по удалению или редактированию прежних материалов не должны вести к распространению дезинформации, должны обязательно учитывать их общественную значимость.

4. Для следования такой этической норме, как уважение к читателю, — желательно объяснять потребность в удалении или редактировании, а также с помощью соответствующих ссылок сохранять возможность отыскать удаленный или отредактированный текст.

Высказалась Комиссия и о том, как, по ее мнению, должны были вести себя СМИ, столкнувшись с такой моральной дилеммой, как «справедливость — несправедливость», а также с общественно важной проблематикой. По ее мнению, в «деле Прокопени» отразились определенные недостатки современной онлайн-журналистики, которая, к сожалению, отчасти является так называемой “журналистикой факта”, желательно поверхностно-скандального.  Главный критерий — количество просмотров и комментариев. По сути, становится непопулярной “журналистика мысли”, основанная на реальной жизненной проблематике, отражающая и оказывающая влияние на глубинные ожидания общества. Если бы сработала именно она, то и Виктор Прокопеня получил бы возможность объяснить, что с ним произошло, и СМИ выполнили бы свое общественное назначение, не теряя лицо.

ВАРИАНТЫ

Заявление Комиссии по этике БАЖ вызвало отклики в журналистском сообществе, что подтвердило наличие проблемы, выходящей за рамки одного прецедента.

Рассмотрим еще две коллизии, которые, при наличии общих черт, все же заметным образом отличаются от «дела Прокопени».

«ОТБЫЛ НАКАЗАНИЕ, УДАЛИТЕ…»

К редакции одного из самых популярных сайтов обратился предприниматель Н. с просьбой удалить статью с информацией о совершенных им преступлениях, размещенную больше 12 лет назад. Также просил прекратить выдачу ссылок на интернет-ресурсы, содержащие сведения, операторам поисковых систем. Мотивы обращения: а) назначенное по приговору суда наказание отбыл полностью; б) является законопослушным гражданином и ведет добропорядочный образ жизни; в) давняя публикация осложняет деловые взаимоотношения и препятствует его социализации. При этом предприниматель Н. ссылался на то обстоятельство, что прошло больше 12 лет, и, соответственно, сроки хранения информационных сообщений, установленные ч. 1 ст. 19 Закона Республики Беларусь «О средствах массовой информации» от 17 июля 2008 г. № 427‑З, истекли.

Сообщая о том, что мнения в редакции по этому вопросу разделились практически поровну, шеф-редактор просит Комиссию по этике  БАЖ дать соответствующие рекомендации. При этом в долю мнений о необходимости удовлетворить просьбу предпринимателя входит чувство жалости («жалко человека»), а также сомнение в справедливости понесенного им наказания, не подтвержденное, однако, ни им самим, ни соответствующим редакционным расследованием.

Заметны три отличия от «дела Прокопени»: а) предприниматель не является публичной фигурой; б) не опровергает сведения, обнародованные в упомянутой публикации; в) ссылается на часть 1 ст. 19 Закона «О средствах массовой информации».

Анализ предложенных обстоятельств сразу показал, что ссылка на Закон некорректна: часть 1 ст. 19 гласит: «Юридическое лицо, на которое возложены функции редакции средства массовой информации, обязано сохранять оригиналы распространенных им информационных сообщений и (или) материалов в течение шести месяцев после их распространения». То есть, закон не обязывает редакции СМИ удалять информацию после обязательного ее сохранения в течение шести месяцев.

В результате Комиссия пришла к выводу, что решение удалять или сохранять опубликованную ранее информацию целиком в компетенции редакции СМИ. Ориентиром для принятия решения может служить Заявление Комиссии по этике БАЖ от 26 февраля 2018 года по т. н. «делу Прокопени”, несмотря на ряд отличий.

Впоследствии выяснилось, что редакция СМИ отказала предпринимателю Н. в удовлетворении его просьбы, сославшись на достоверность опубликованной ранее информации.

ПИРОЖОК С ПЛЕСЕНЬЮ

С любопытной коллизией столкнулось одно из региональных онлайн-изданий. В группе, созданной изданием в социальной сети «ВКонтакте», читательница, молодая девушка, поделилась фотографией покрытого плесенью пирожка – продуктом местного предприятия, находившемся в торговле.  А через некоторое время попросила удалить пост и фото, сославшись на то, что у нее начались проблемы. Редакторы долго думали, как поступить, и все же удалили. В Комиссию по этике БАЖ поступил вопрос: правильно ли они поступили, удалив информацию, размещенную в открытом доступе?

Однозначного ответа в этом случае быть не может. Все зависит от конкретных обстоятельств. Если автору информации, молодой девушке, действительно стали поступать угрозы или на нее оказывалось какое-либо другое моральное давление, то с этической точки зрения редакция поступила правильно. Но остается «пирожок с плесенью», то есть проблема, весьма важная для маленького, и не только, городка. И редакция должна была взять на себя труд разобраться в этой проблеме.

ВЫВОДЫ

1. Заявление Комиссии по этике БАЖ от 26 февраля 2018 г. носит универсальный характер и в качестве ориентира применимо практически к любому варианту реализации права на забвение в условиях работы белорусской онлайн-журналистики.

2. Редакции СМИ излишне доверяют официальной информации, не перепроверяют ее, редко используют в качестве повода для самостоятельного расследования.

   3. Законодательное регулирование права на забвение в белорусских условиях преждевременно, ибо несет в себе угрозу принятия судебных решений в пользу лиц, обладающих связями в коридорах власти или непосредственно властными полномочиями.

Авторы:

Председатель комисии по этике БАЖ: Сергей Ваганов,

Члены комисии по этике БАЖ: Дмитрий Подберезский, Дмитрий Панковец.