Трагедия «крупным планом». За и против

События 11 сентября в Нью-Йорке транслировали в прямом эфире американские и мировые каналы. Прильнув к экранам телевизоров, за заокеанским кошмаром следили и в Беларуси. Казалось, вместе с башнями-близнецами, как карточный домик, «складывался» не только миф об американском благополучии, но и сама возможность такого благополучия (или того, что в Беларуси называют стабильностью) в каком бы то ни было уголке мира.

11 апреля 2011 года в минском метро обрушился миф о стабильности в нашей стране. В первые минуты и часы на развалинах белорусского благополучия оказались десятки спасателей, медиков, стражей правопорядка и журналистов.

Взрыв в метро, десятки пострадавших и покалеченных людей, растерянных, шокированных, не понимающих до конца ни что с ними случилось, ни что происходит в данный момент. Вот герои, с которыми пришлось столкнуться журналистам 11 апреля в Минске.

Вызова, подобного этому, перед белорусскими репортерами никогда раньше не стояло. Тем более ценно то, как смогли собраться и «отработать» те часы коллеги, которые только непосвященным могут казаться людьми железными.

Впрочем, быть на месте и освещать события, какими бы ужасными они ни были, и есть работа репортера. Другое дело — как освещать…

И тут стоит вернуться в Нью-Йорк времен 11 сентября. Была ли картинка, транслируемая всеми телеканалами мира, эмоционально заряженной? Безусловно. Была ли она страшной, держащей в напряжении? Наверняка. Отражала ли она суть происходящего? Ответ очевиден — да.

Но вспомните, видели ли вы, как выбрасываются из окон небоскребов люди? Или изувеченные тела погибших? Людей, бьющихся в истерике?… Наверняка, нет. Весь мир видел общие планы трагедии, слушал выступления официальных лиц, пожарных, спасателей, медиков, и вновь следил за общими планами…

Было ли такое освещение событий намеренным? Безусловно. Мало того — в большинстве редакционных и этических кодексов западных журналистов существуют рекомендации на такой случай — воздерживаться от излишнего натурализма.

Аргументов за такую, казалось бы, очевидную попытку ограничить свободу слова, несколько.

Во-первых, это забота о чувствах зрителя, среди которых, кстати, могут оказаться ничего еще не подозревающие родственники, близкие пострадавшего или жертвы. Влияние журналисткой «картинки» на психику зрителями — вопрос ответственности. Фонд «Общественное мнение» через месяц после «Норд-оста» и телесюжетов о нем зафиксировал, что 68% населения России думали, что следующий теракт произойдет именно в их городе или поселке.

Во-вторых, показывая подобные слишком натуралистичные кадры с места происшествия, преступления, террористического акта, журналисты могут невольно играть на руку преступникам, одна из главных целей которых — публичность, желание посеять панику и страх. Телекамера по сути становится оружием террора, без которого он бессмыслен.

В‑третьих, согласно с рекомендациями Парламентской Ассамблеи Совета Европы, публикация фото- и видеоматериалов с изображением жертв терактов «противоречит принципу неприкосновенности частной жизни жертв терактов и их семей». 

«За» натурализм — желание журналистов усилить эмоциональное воздействие, которое, впрочем, может сыграть со СМИ злую шутку. Так, например, директор московского Центра экстремальной журналистики Ольга Кравцова отмечает, что тенденция показывать в СМИ «мясо» и кровь нередко вызывает у зрителя шок и отторжение.

«Психика, организм не воспринимают такую информацию. То есть, стараясь усилить эмоциональное воздействие, мы получаем обратный эффект», — считает Кравцова. 

Добавьте к этому восприятие журналиста как стервятника, кружащего в поисках добычи, — и от конструктивных эмоций зрителя не останется и следа. Нам это надо?

Но что делать репортеру, в чьей стране власть предпочитает скрывать информацию, а не быть открытой? Что делать, если высока вероятность того, что масштабы трагедии приуменьшат, сведут к минимуму? Как быть журналисту, если в Беларуси он не только отражает действительность, но и собирает «свидетельства по делу»?

С такой остротой, как после 11 апреля, перед журналистским сообществом Беларуси эти вопросы еще не стояли. Ответов на них не даст ни один закон, ни один указ свыше, ни один вызов на допрос… Единственный способ извлечь уроки из того, что с нами всеми произошло, — заставить работать механизм саморегуляции, начать говорить об этом. Не дай Бог, конечно, чтобы выработанные в этой сфере «правила игры» еще когда-то пригодились нам, но пусть они лучше будут…