Запрет иностранных медиа, пропаганда терроризма и дискредитация — что случилось в 2023 году в правовом поле?

Новая редакция Закона «О СМИ»: ужесточение регулирования медиасферы

В 2023 году ключевой правовой акт, регулирующий деятельность медиа, вновь подвергся изменениям и, к сожалению, далеко не в лучшую сторону. Комментируя новую редакцию закона, депутат Палаты представителей Сергей Клишевич сослался на предстоящие выборы 2024 года и необходимость принятия «превентивных мер» для контроля медийного поля. Заявление Клишевича является весьма иллюстративным подтверждением восприятия государством медиа в качестве угрозы, и изменения, внесенные в закон, подтверждают подобную логику.

Самым любопытным нововведением стала процедура запрета иностранных СМИ в качестве «ответной меры» на запрет в иностранном государстве белорусских СМИ. Упомянутый запрет, в свою очередь, выступает грубым нарушением стандартов свободы слова. Во-первых, любое ограничение в отношении медиа должно быть следствием деятельности именно этого медиа (в частности, конкретной угрозы, которую медиа представляет), однако никак не действий иностранного государства. Во-вторых, под «запретом» закон подразумевает тотальное запрещение изготовления и распространения продукции, блокировку веб-сайтов, лишение аккредитации всех журналистов, закрытие корреспондентских пунктов, аннулирование разрешения.

Учитывая, что в отношении свободы СМИ международные обязательства Беларуси диктуют необходимость использования «наименее ограничительных средств», принятие столь обширных запретительных мер (без учета какого-либо контекста) явным образом вступает в противоречие со статьей 19 Международного пакта о гражданских и политических правах.

Запрет иностранных медиа: может ли государство ссылаться на «взаимность»? | baj.media 

Новая редакция закона также вводит дополнительное основание для аннулирования регистрации медиа: в случае, если оно будет признано «экстремистской организацией/формированием» или если его учредитель внесен в перечень «экстремистов» или «террористов». Очередное вмешательство «антиэкстремистской политики» в деятельность СМИ вызывает вполне обоснованные опасения — само определение «экстремизма», предусмотренное Законом «О противодействии экстремизму», основано на расплывчато-широких формулировках, не позволяющих очертить правовые границы данного «явления».

Как следствие, на практике наблюдается широкое злоупотребление неопределенностью данного понятия со стороны государства — в том числе, в контексте присвоения статусов «экстремистская организация/формирование» и «лицо, причастное к экстремистской деятельности» (наряду с отсутствием эффективных механизмов обжалования).

В отношении же перечня «террористов» следует отметить, что, согласно действующему законодательству, внесение в перечень возможно еще на стадии обвинения в уголовном преступлении, что, разумеется, вопиюще нарушает презумпцию невиновности. Более того, статус «террориста» также предполагает такие ненасильственные составы как «призывы к санкциям» (статья 361 УК), «разжигание вражды» (статья 130 УК), «реабилитация нацизма» (статья 130—1 УК), «отрицание геноцида белорусского народа», которые сами по себе  не имеют никакой связи с террористической деятельностью.

Экстремизм и медиа. Аналитика БАЖ | baj.media

Закон также расширяет перечень оснований для блокировки веб-сайтов:

• если владелец интернет-ресурса более 2 раз в течение года не представил (или представил позднее, чем через 5 дней) «сведения, необходимые для анализа информации» по запросу Министерства информации;

• если ликвидировано юридическое лицо, являющееся владельцем интернет-ресурса;

• если на интернет-ресурсе содержится продукция незарегистрированных телевизионных или радиовещательных СМИ.

Разумеется, введение дополнительных оснований для блокировки (учитывая, что и ранее перечень оснований был чрезмерно широк) не улучшает правовое положение онлайн-медиа. Как было отмечено Комитетом ООН по правам человека, допустимые ограничения должны основываться на содержании конкретных материалов, в то время как общие запреты на функционирование определенных сайтов несовместимы со стандартами свободы слова.

Указанная логика была подтверждена и Европейским судом по правам человека, который подчеркнул, что «когда исключительные обстоятельства оправдывают блокирование незаконного контента, государственный орган, отдающий приказ о блокировании, должен обеспечить, чтобы эта мера была направлена строго на незаконный контент и не имела произвольных или чрезмерных последствий».  

Таким образом, ограничение доступа к веб-сайтам (а не к отдельному контенту) по «формальным» основаниям (вместо оценки конкретного риска, который данный контент может представлять) очевидным образом нарушает права владельцев веб-сайтов на распространение информации, равно как и права широкой общественности на ее получение.

Примечательно, что контент заблокированных веб-сайтов все еще не входит в перечень информации, распространение которой ограничено или запрещено. Тем не менее, новая редакция закона закрепляет статус «новых» правовых субъектов (новостных агрегаторов и интернет-ресурсов, распространяющих продукцию телевизионных или радиовещательных СМИ) и именно данные субъекты не должны распространять «заблокированный контент».  На сегодняшний день не ясно, чем вызван подобный избирательный подход, однако не следует исключать вероятность, что в дальнейшем он будет распространен и на остальных медиасубъектов.

Пропаганда терроризма и дискредитация вооруженных сил — новые преступления

В марте 2023 года в Уголовный кодекс были внесены изменения, непосредственно затрагивающие реализацию свободы выражения мнения, и, как следствие, деятельность медиа. В первую очередь следует упомянуть введение новой статьи 289–1, криминализующей «пропаганду терроризма». Теперь пропаганда или публичное оправдание терроризма (в том числе с использованием СМИ или интернета) теперь влечет санкцию в виде ареста, ограничения или лишения свободы на срок до 3 лет (со штрафом или без). Под «пропагандой терроризма», в свою очередь, понимается:

распространение в любой форме материалов и (или) информации в целях формирования у индивидуально-неопределенного круга лиц приверженности к террористической идеологии либо признания террористической деятельности допустимой.

Комитет по правам человека ранее уже отмечал, что такие правонарушения, как поощрение, восхваление, прославление или оправдание терроризма должны иметь четкие определения, гарантирующие, что их применение не приведет к неуместному или несорзамерному вмешательству в осуществление свободы слова.  В данном контексте следует обратить внимание, что определение «пропаганды терроризма» в Уголовном кодексе не дает ответ на вопрос, какая именно информация или материалы являются запрещенными, предоставляя правоприменителю неограниченные полномочия по толкованию данного уголовного состава, что явным образом противоречит вышеописанному требованию.

Более того, когда государство ограничивает свободу выражения мнения в интересах национальной безопасности, оно должно продемонстрировать наличие прямой связи между высказыванием и конкретной угрозой, которую оно представляет. Разумеется, тот факт, что в результате высказывания некоторые граждане могут признать террористическую деятельность допустимой, не может быть рассмотрен в качестве угрозы национальной безопасности. В данном отношении следует напомнить, что свобода мнений является абсолютной — соответственно, каждый человек обладает правом придерживаться любых (даже самых радикальных) взглядов.

Угроза национальной безопасности применительно к ситуациям «пропаганды терроризма» как уголовного преступления возникает лишь в тех случаях, когда высказывание призывает к насилию (осуществлению террористического акта) и, более того, при условии существования разумной вероятности того, что насилие действительно последует.

Еще одним нововведением в Уголовный кодекс стало включение в статью 369–1 («дискредитация Республики Беларусь) ответственности за распространение заведомо ложных сведений о деятельности Вооруженных сил Республики Беларусь, других войск или воинских формирований, военизированных организаций, которые дискредитируют Республику Беларусь. 

Максимальная санкция за указанное «преступление» составляет 4 года лишения свободы со штрафом. В данном контексте следует подчеркнуть, что, в соответствии с международными стандартами, сам по себе факт того, что информация не соответствует действительности, не дает право государству ее ограничивать (и более того — привлекать человека к уголовной ответственности).

Более того, несмотря на тот факт, что диспозиция статьи указывает, что такая информация должна быть направлена на «причинение существенного вреда государственным или общественным интересам», она не раскрывает критерии для определения понятий «существенного вреда» и «интересов», тем самым оставляя правоприменителю широкие возможности толкования.

Учитывая сложившуюся практику произвольного применения статьи 369–1 в целях политического преследования, существуют серьезный риск, что новый состав также  столкнется с недобросовестным толкованием, в результате чего любое распространение информации о вооруженных силах, не соответствующее официальной позиции, будет расцениваться в качестве преступления.

Обновленный Закон «Об издательском деле» — угроза свободе слова издателей

Еще одной законодательной новеллой минувшего года, бросившей вызов свободе выражения мнения,  стало внесение изменений в Закон «Об издательском деле». Упомянутые изменения создают новую ограничительную рамку для издателей, предусматривая дополнительные основания для приостановления и лишения государственной регистрации. Теперь в случаев выпуска печатного издания, содержащего клевету или информацию, распространение которой запрещено (в том числе — Законом о СМИ), Мининформ имеет право приостановить регистрацию издателя на 3 месяца. Еще более примечательными являются дополнительные основания для лишения регистрации:

• выпуск в свет печатных изданий, содержащих информацию, распространение которых способно нанести вред национальным интересам Республики Беларуси или признаки проявления экстремизма, или

• содержащих информацию, распространение которой запрещено вступившим в законную силу решением суда.

Новый закон не дает каких-либо руководящих указаний для определения того, какая именно информация способна нанести вред национальным интересам, оставляя право произвольного определения такой информации Республиканской комиссии по оценке символики, атрибутики, информационной продукции (которая активно злоупотребляет аналогичным правом при определении «экстремистских» материалов).  Более того — теперь Мининформ также (по аналогии с «экстремистским» перечнем) будет вести список печатных изданий, размещающих информацию, способную нанести вред национальным интересам. 

Основываясь на логике, которая была уже описана выше, когда государство ссылается на такие категории, как «вред национальным интересам», на нем лежит обязанность четко определить используемые дефиниции, придав им характер предсказуемости.  Следовательно, если государство законодательно ограничивает права издателей, издатели должны понимать границы дозволенного и иметь возможность регулировать свое поведение в соответствии с данными границами.

Однако в ситуации, когда закон отказывается определять эти «границы», используя расплывчатые понятия, мы можем констатировать нарушение принципа законности, лежащего в основе правомерного ограничения прав человека. Более того, нельзя не обратить внимание и на явно диспропорциональный характер обсуждаемой меры (лишение регистрации в ответ на нарушение, которое может быть совершенно незначительно по своему характеру), что также свидетельствует о нарушении стандартов права на распространение информации, предусмотренного статьей 19 Пакта.

Постановление Совета Министров №933 — отказ в информации по причине «возможной» дискредитации

Вопрос «дискредитации Республики Беларусь» также нашел свое отражение в Постановлении Совета Министров №933, устанавливающем новые правила «горячих и прямых телефонных линий» государственных органов. В частности, Постановление позволяет чиновникам  прекратить звонок, в случае если «имеются основания полагать, что целью обращения является дискредитация Республики Беларусь, ее государственных органов и должностных лиц».

Указанное ограничение несомненно влияет и на возможность журналистов получить информацию от государственных органов (так как в белорусском законодательстве отсутствуют специальные гарантии для журналистов, и для них действуют такие же правила, как и для «обычных» граждан). Учитывая, что право на доступ к информации государственных органов выступает неотъемлемым элементом свободы выражения мнения, любой отказ в предоставлении информации со стороны государственных органов должен быть обоснован.  

Следует отметить, что Закон «Об информации, информатизации и защите информации»  и без того содержит чрезмерно широкие ограничения на доступ граждан к информации (В соответствии с Glob­al Right to Infor­ma­tion Rat­ing он получил только 38 баллов из 150 возможных).

Таким образом, даже в отношении той информации, которую каждый гражданин имеет право получить в соответствии с довольно ограничительным законодательством, государство устанавливает дополнительные препятствия. На практике это может привести к тому, что чиновники будут необоснованно отказывать в предоставлении информации независимым журналистам, ссылаясь на «дискредитацию».

Указ Президента №172 — дебюрократизация как обязанность государственной пропаганды

«Дебюрократизация должна носить всеобщий, тотальный характер, проникать во все без исключения аспекты жизни общества, затрагивать деятельность всех государственных структур» — гласит текст нового Указа №.172. «Тотальный» характер дебюрократизации проявился и в том, что отныне государственные «СМИ» обязаны на постоянной основе освещать, среди прочего, положительные примеры решения поступающих от граждан вопросов и ход решения выявленных резонансных проблем. 

Обязанность освещать «негативные примеры» у госСМИ отсутствует, однако, в случае если они все же решат это сделать, то в течение 2 рабочих дней они обязаны проинформировать соответствующий государственный орган об опубликованном материале.

Несмотря на тот факт, что упомянутые обязанности затрагивают исключительно государственные «СМИ», их введение все равно вызывает обеспокоенность с точки зрения стандартов свободы слова, включающую в себя и свободу медиа. В частности, как было отмечено Комитетом по правам человека, государствам следует уделять особое внимание поощрению независимости средств массовой информации.

Соответственно, для любых медиа должна быть гарантирована издательская свобода — и введение обязательств для гос. медиа по освещению «положительных примеров» и наложение дополнительных обязанностей в случае освещения «негативных примеров» представляет собой нарушение указанных гарантий.

Обновленный Указ «О развитии СМИ» —  новые цели использования денег рекламодателей

В прошлом году мы уже писали о принятии Указа №131, вводящего дополнительный сбор  для рекламодателей в размере 20 процентов. Указанный сбор, в свою очередь, должен был идти государственным СМИ для «производства национального  контента».  В 2023 году в Указ были внесены изменения, расширяющие направления использования средств сбора.

Наряду с субсидиями государственных медиа для «производства белорусского контента», Указ предусматривает финансирование государственных телеканалов, факультета журналистики БГУ, УП «БелТА» (на создание мультимедийного интернет-ресурса для распространения продукции госСМИ) и  РУП «Дом прессы» (для мониторинга теле- и радиопрограмм).

В соответствии с Указом, определять, кто достоин получения субсидий и в каком размере должна специальная комиссия, созданная при Министерстве Информации.  По этой причине в 2023 году также  принято Постановление Совета Министров №454, утверждающее Положение о порядке деятельности комиссии и Положение о порядке предоставления и использования субсидий.

Вышеописанные изменения, как можно обнаружить, не решили проблемы, подчеркнутой ранее, а именно, нарушение обязательства государства по поощрению разнообразия СМИ. В данном контексте решающее значение имеет тот факт, что «системы государственного субсидирования СМИ не должны использоваться для ограничения права на свободное выражения мнения». Однако, в соответствии с обновленным Указом, негосударственные СМИ вообще не рассматриваются как потенциальные получатели государственных субсидий — что очевидным образом подчеркивает их неравное положение по сравнению с государственной пропагандой.