«Владимир Владимирович, родненький — стреляй же!» Как пропаганда Лукашенко медленно превращается в пропаганду Путина

Что происходило с госСМИ после 2020-го

Одной из главных особенностей белорусской пропаганды после начала массовых протестов стала попытка создания сети провластных ресурсов — по примеру России, где существует множество телеграм-каналов и прокремлевских пабликов в других соцсетях. Примером может быть Read­ov­ka — российское провластное интернет-издание, основанное в 2011 году как паблик во «ВКонтакте», а затем разросшееся до большой сети каналов на разных площадках и обзаведшееся собственным сайтом.

Белорусские аналоги, как и российские прототипы, не стеснялись пользоваться откровенно агрессивной стилистикой текстов, вплоть до прямых оскорблений и угроз, а также неформальным языком, не брезгуя даже нецензурной лексикой. При этом значительная часть таких каналов, в отличие от российских, была и остается анонимной — об их авторах официально ничего неизвестно. Другое отличие — охваты: подавляющая часть провластных белорусских каналов не может похвастаться значительным количеством подписчиков. У большинства оно ограничено несколькими тысячами или даже сотнями человек.

Что касается содержания, то основная повестка в них была белорусской. Ресурсы рассказывали о деятельности Лукашенко и других представителей официальной власти, публиковали материалы, предоставленные белорусскими силовиками (например, знаменитые «покаянные» видео, в которых задержанные участники протестов оговаривают себя), обрушивались с критикой и оскорблениями на оппонентов власти и независимые СМИ.

Похожее происходило и в традиционных медиа — в частности на телевидении. На госТВ появилось множество «авторских» проектов, ведущие которых также не стеснялись в выражениях в адрес политических соперников Лукашенко (это еще одно изобретение России, где наиболее «горячие» часы на ТВ занимают пропагандистские ток-шоу и «личные» передачи таких людей, как Владимир Соловьев или Дмитрий Киселев). Наверное, наиболее яркий пример из Беларуси — программы сотрудника СТВ Григория Азаренка.

Менялись и ресурсы официальных ведомств — например, телеграм-канал МВД, ранее придерживавшийся официальной стилистики, начал использовать термины вроде «канал-фейкомет», «интернет-герой» и им подобных. Как официальные, так и «неформальные» ресурсы активно репостили сообщения друг друга, из-за чего их содержание было практически идентичным, а в каналы пресс-служб ведомств и министерств легко могли попасть материалы с оскорблениями или ругательствами.

В свою очередь российская пропаганда, говоря о событиях в Беларуси, также чаще всего пользовалась нарративами своих западных коллег. С одной лишь деталью — критикуя оппонентов белорусской власти, российские ресурсы не боялись «цеплять» и самого Лукашенко, нередко выставляя его в невыгодном свете на фоне Путина.

Но главное — несмотря на множество особенностей новой белорусской пропаганды, по форме весьма похоже на российскую, основу повестки все же составляли события Беларуси. Более того, некоторые ресурсы и авторы даже позволяли себе вступать в полемику с нарративами российских коллег. Наверное, самый яркий пример — выступление в очередной «авторской» передаче коллеги Азаренка по СТВ, Евгения Пустового, когда он резко высказался по поводу масочного режима, который тогда действовал в России и был срочно отменен решением Лукашенко в Беларуси.

«Упрекают баней и трактором, забывая о том, что Лукашенко единственный президент, который в COVID не прятался от народа по бункерам, а от министров и журналистов — с помощью телеконференций», — говорил Пустовой, намекая, вероятно, на лидера России Владимира Путина, который во время пандемии заметно реже «выходил в свет», а встречи с подчиненными часто проводил по видеосвязи.

В той же передаче Пустовой похвалил Лукашенко за то, что в стране не было локдауна. «Как тогда его не поливали?! Бессонные ночи переживания отражались на лице главы государства — ботоксом не пользуется», — вновь, судя по всему, «уколол» Пустовой российского президента, который, по мнению пользователей интернета, подозрительно молодо выглядит для своего возраста.

Позднее Пустовой отрицал, что говорил о Путине, и заявил, что речь шла о президенте США Джо Байдене. Однако другие резкие высказывания белорусских (да и российских) пропагандистов давали основания думать, что их взгляды на некоторые вещи действительно различаются.

Однако так ситуация выглядела лишь до начала российской войны в Украине.

Как война съела остатки информационной самостоятельности официального Минска

Еще до 24 февраля белорусская пропаганда начала транслировать российскую повестку о «невозможности войны» и «инсинуациях Запада».

«Союзная группировка справилась со всеми задачами, еще раз подтвердив, что единственная наша цель — оборона. Беларусь и Россия это подчеркивали и до учения, и во время, и даже сейчас приходится повторять для тех, кто „в танке“. Несложно ответить очередному американскому репортеру на спекуляцию о якобы захвате Украины», — рассказывал о белорусско-российских учениях, которые в итоге выльются в наступление на Киев с территории Беларуси, телеканал ОНТ 20 февраля.

На СТВ тогда же заявляли, что «здравомыслящие люди прекрасно понимают: решиться на полномасштабную войну может только безумец», а «главный посыл остается неизменным — учения носят исключительно оборонительный характер».

Начало же российского вторжения в Украину, видимо, стало для самой белорусских пропагандистов крайней неожиданностью — большинство их них просто не понимало, что происходит. Так, в телеграм-канале газеты Администрации Лукашенко «СБ. Беларусь сегодня» в середине дня 24 февраля вышел ролик под названием «Конфликт еще можно предотвратить», хотя к тому моменту Украина подвергалась обстрелам уже около 10 часов. В утренних же сообщениях этого СМИ полномасштабную войну называли «операцией в Донбассе», сообщая также о загадочных «взрывах в Киеве». В целом о событиях первого дня войны издание рассказывало на основе российских источников, а также ведомств самопровозглашенных ДНР и ЛНР.

В дальнейшем же риторика белорусской пропаганды практически полностью слилась с российской. Сообщения государственного информагентства БелТА о международной обстановке почти всегда являются полной калькой с сообщений российских агентств ТАСС и РИА Новости.

Проект по мониторингу белорусских СМИ Media IQ уже в марте этого года отметил, что белорусская госпропаганда перешла к открытому языку вражды, разжиганию ненависти и оправданию действий России.

«Воспитание бандеровщиной неизбежно приводит к нацизму, особенно если бандерам еще и власть довелось захватить. Потому нужна денацификация. Это будет долго, это будет непросто. Но укронацистов нужно вывести как тараканов — раз и навсегда. Чтобы больше никогда это не поднимало голову рядом с нами — русскими, белорусами, украинцами, татарами, евреями и многими-многими народами, которые помнят, за что сражались, гибли и побеждали предки», — писала в начале марта газета «СБ. Беларусь сегодня» (напомним, издание Администрации Лукашенко).

«„Спецоперация по демилитаризации и денацификации“ — это подмена понятия войны. То есть утверждается, что Россия первой начала войну, чтобы спасти людей от войны. Это трансляция нарратива президента России Владимира Путина, который заявил, что нападение — это вынужденная мера», — писал Media IQ.

В то же время белорусские власти столкнулись с последствиями своего соучастия в российской агрессии — в первую очередь в виде экономических санкций, часть из которых распространялась и на официальный Минск. Возможно, именно это заставило Лукашенко, а затем и белорусскую пропаганду, все чаще говорить о возможном мире и белорусском посредничестве в этом процессе. Хотя госСМИ России в тот момент практически не поднимали эту тему, а некоторые и вовсе говорили о необходимости истребления украинцев.

«Беларусь же всегда призывала и призывает к миру — это в геноме нации. Брестский мир (Беларусь к этому документу, завершившему участие Советской России в Первой мировой, не имела никакого отношения, на переговоры представители Беларуси приглашены не были, а сами договоренности никак не учитывали интересы белорусов. — Прим. ред.), те же Минские соглашения, и нынешние встречи — все ради мирного урегулирования. Ведь пока братские народы бьются друг с другом, изначальные зачинщики только от этого выигрывают», — говорилось на телеканале «Беларусь 1».

Но чем дольше продолжался конфликт, тем больше белорусская пропагандистская риторика сливалась с российской.

«Белорусская пропаганда на той неделе вплотную приблизилась в степени расчеловечивания украинских официальных лиц и военных к уровню российских коллег. В словаре сотрудников появились „нацисты“ (а не только националисты), „укры“, „укро-фейки“, на этом фоне „на Украину“ уже почти не резало ухо. Совсем забыли добавлять „непризнанные“ или т. н. — к ДНР и ЛНР — кому сегодня интересно, что официальный Минск их не признавал. И, конечно, вся картина происходящего подавалась только с позиции России», — писал Media IQ в конце марта.

То же самое — даже в большей степени происходило в провластных телеграм-каналах. Значительную части их повестки стали занимать репосты российских официальных медиа, пропагандистских каналов, сообщений российских «военкоров».

Уж в апреле эксперты Media IQ констатировали, что «официальный Минск отказался от информационного суверенитета». Сооснователь и академический директор варшавского исследовательского центра Eurasian States in Tran­si­tion (EAST) Андрей Елисеев в интервью DW охарактеризовал ситуацию с белорусскими госСМИ в духе вольтеровской шутки о том, что Священная Римская империя больше не является «ни священной, ни римской, ни империей». «Доминирует российская медиаповестка — это уже не белорусские, не государственные и не СМИ», — отметил он.

Как белорусская пропаганда превращается в рупор Путина

Но оказалось, что и это еще не конец. Кажется, к осени 2022-го белорусские пропагандистские ресурсы настолько сблизились с российскими, что даже начинают противоречить официальным властям страны. Одним из ярких примеров стал взрыв Крымского моста и реакция на это событие со стороны ряда сотрудников госСМИ.

«Владимир Владимирович, родненький — стреляй же! Войны, полномасштабной и той, которая уже не СВО, никто в здравом уме не хочет. Но, кажется, уже порядочно давно — война так война. Как бы страшно не было. Как по мне, порой лучший способ избавиться от страха — сделать решительный шаг ему навстречу. Пишет это вам обычный журналист из Беларуси, попадающий, в случае чего, в первую же волну мобилизации и прекрасно это осознающий. Навыки обращения с автоматом не утеряны, знания по ВУС (военно-учетной специальности. — Прим. ред.) не забыты», — написал в своем телеграм-канале сотрудник ОНТ Игорь Тур, который, видимо, забыл о том, что российская частичная мобилизация его не касается, а мобилизации в Беларуси, по уверениям Александра Лукашенко, не будет.

Призывы Тура к эскалации явно не соответствуют миротворческой риторике самого Лукашенко. Приближенный к пресс-службе политика телеграм-канал «Пул Первого» совсем недавно приводил такую его цитату: «Мы всегда привержены мирному решению любых международных проблем. Потеряв каждого третьего во времена фашистского геноцида, белорусы, как ни одна другая нация в мире, высоко ценят человеческую жизнь. Каждую. В том числе по этой причине и ранее, и сегодня, когда рядом с нами, в Украине, полыхает военный конфликт, неизменно выступали и выступаем с мирными инициативами на международной арене. Мы делаем все, чтобы остановить кровопролитие».

Тур же предлагает прямо противоположное, да еще и обращается к российскому президенту, высказывая свою готовность воевать — видимо, на российской стороне.

Григорий Азаренок в тот же день коротко, но показательно прокомментировал назначение новым командующим российской группировкой в Украине Сергея Суровикина. «С Богом, товарищ генерал», — написал сотрудник СТВ. Какое отношение Суровикин имеет к Беларуси и в чем ему необходимо желать удачи — совершенно неясно.

При этом в утвержденной Лукашенко Концепции информационной безопасности Беларуси прямо говорится, что информационный суверенитет страны обеспечивается «на основе принципа информационного нейтралитета, предусматривающего проведение миролюбивой внешней информационной политики, уважение общепризнанных и общепринятых прав любого государства в данной сфере, исключение инициативы вмешательства в информационную сферу других стран <…>, а также нанесения вреда информационной инфраструктуре каких бы то ни было государств и участия в их информационном противостоянии».

Еще более удивительно, что это происходит на фоне того, как российская пропаганда начинает сама позволять себе критику в адрес властей РФ.

Хватает расхождений пропагандистов с Лукашенко и в других сферах. Так, 10 октября, объявляя о развертывании совместной белорусско-российской региональной группировки войск политик подчеркнул, что делается это в ответ на угрозу со стороны Запада. «В связи с обострением на западных границах Союзного государства мы договорились о развертывании [группировки]», — сказал он. О том, что группировка может направиться в Украину, речи не шло.

Однако пропагандист, председатель общества «Знание» Вадим Гигин в своем комментарии российскому ведущему Владимиру Соловьеву представил ситуацию совсем иначе — будто бы группировка создается как раз исходя из ситуации на южном направлении.

«А если кто-то в Киеве там волнуется — ну, пусть их записные идиоты, вроде там Жданова, Арестовича и остальных, уж не знаю, как их охарактеризовать, меньше языками ляпают. Потому что они наляпали в совокупности со своим Подоляком. И те якобы учения, которые проводятся Украиной — ну, они вынудили нас применить соответствующие меры. <…> Мы создаем на нашей территории — да, у границ с Украиной, поскольку оттуда исходит угроза — совместную российско-белорусскую группировку», — сказал Гигин.

Такая трактовка очевидно выгодна Москве — прямая угроза с севера может заставить Киев оттянуть силы с юга и востока, где продолжается контрнаступление. Но не добавляет вистов самому Минску, который на словах выступает за мирное решение конфликта и добивается снятия западных санкций.

Тот же Гигин засветился и в другом странном эпизоде. В одном из эфиров ток-шоу все того же Владимира Соловьева обсуждали поддержку, которую Минск оказывает Москве, а одним из участников был как раз председатель белорусского «Знания». «Это тоже часть России», — заявил один из гостей, имея в виду нашу страну, в ответ на что Гигин лишь сказал «Это Республика Беларусь». В итоге защищать белорусскую государственность пришлось самому Соловьеву.

Отдельный блок противоречащих позиции властей высказываний пропагандистов касается белорусского языка. Александра Лукашенко сложно назвать защитником национальной идентичности, но даже он в начале года говорил о важности сохранения первого государственного языка. «Благодаря нашим безумцам БЧБшным, мы, отметая все, как говорят, вместе с водой чуть не выплеснули ребенка, — заявил тогда Лукашенко и дальше перешел на белорусский. — Вы павінны разумець, што тое, што нас адрознівае ад другіх — гэта ёсць беларуская мова. Нам не надо от этого уходить. <…> Ну пусть так сложилось, что это наш русский язык. Но русский язык не отличает нас от других, а беларуская мова адрознівае ад другіх».

На белорусском языке была составлена и часть выступления политика на недавнем Дне народного единства.

Однако для белорусской пропаганды, особенно для менее формальной ее части — в первую очередь анонимных телеграм-каналов — белорусский язык превратился исключительно в повод для насмешек и издевательств. Белорусская речь в них используется для создания негативных образов «врагов» страны и передразнивания независимых СМИ, использующих белорусский.

Приведем лишь один недавний пример такого сообщения и задержании преподавателя Натальи Дулиной (орфография оригинала сохранена, за исключением нецензурных слов): «А уж чему могла научить студентов „найлепшая (по версии экстремистских помоек) выкладчыца італьянскай мовы ў Беларусі“, мы даже и представить боимся после этих кадров. И эти люди учат нас жить, выступая со своими „экспэртнымі“ мненіямі на г***ресурсах. Интересно, у них в той Каардынацыйнай Радзе все такие? Тогда и не удивительно».

Подобное, пусть и в меньше степени, характерно и для официальных СМИ — в частности, белорусского госТВ.

Все это складывается в пугающую картину. До начала войны в Украине госСМИ хоть и были одним из инструментов репрессий и запугивания политических оппонентов власти, но при этом хотя бы оставались в повестке своей страны. Сейчас же содержание большинства провластных ресурсов по вопросам международной политики практически ничем не отличается от госСМИ России — разве что большим числом упоминаний белорусских чиновников. Обратимы ли изменения, произошедшие с белорусской пропагандой, и может ли ее контролировать официальный Минск — большой вопрос. Последние события заставляют сомневаться в этом как никогда сильно.
 

Читайте еще:

«Ніколі не пытайся ў зняволенага: «Як ты?..» Вялікая размова з Дар’яй Чульцовай – на 38‑ы дзень пасля турмы

«У людзей няма страху, ёсьць толькі злосьць і жаданьне працаваць далей і болей». Беларускі фатограф пад бамбёжкамі ў Львове

“Я бачыў кнігу не як нейкую сухую біяграфію, а гісторыяй чалавека”. Гутарка з аўтарам першага выдання пра Ціханоўскую