Конвой сказал: «Можно!»

На днях судили нашего юного коллегу. Его обвиняли в злостном хулиганстве. В нападении на здание Бобруйского КГБ. Начисленный «чекистами» ущерб составил 253 тысячи белорусских рублей. А осудили коллегу в итоге и за хулиганство, и за умышленное причинение ущерба в особо крупном размере, — по такой статье, что в результате получилось, будто он нанес зданию Бобруйского КГБ вред на 2 миллиарда рублей. То есть — одномоментно уничтожил, не дав вынести вещи.

Между тем журналисты, в том числе, автор сего текста, освещая этот процесс, столкнулись в здании бобруйского правосудия с препятствиями, также достойными обобщения.

Вначале судья с живописной фамилией Картинин наложил строгий запрет на любую (!) фото- и видеосъемку в зале суда, чем априори создал конфликтную ситуацию, поскольку репортеры из Бобруйска, Могилева и Минска тоже ведь были там на работе. У судьи работа — судить, у репортера — освещать. То есть информировать общественность о происходящих событиях. Но судья Картинин был непреклонен: никакой съемки, даже в начале слушаний.

Как потом оказалось, это было только полбеды. После этого конвой, охраняющий подсудимых (а их было трое), попробовал запретить журналистам вообще что-либо снимать в здании суда! Мол, объект режимный, требуется разрешение. Журналисты, разумеется, возроптали. Начальник конвоя пошел звонить начальству. Вернувшись, сказал репортерам: «Можно!»

А где обобщение, спросите вы. Так вот же оно: конвой пока разрешает нам работать, пока говорит: «Можно!» А мог бы и запретить…

Так всегда бывает в полицейском государстве: права граждан определяются не Конституцией, не Законом, а конвоем.