«Репортаж с рюкзаком» поставил палатки в «медвежьем углу» трех государственных границ

Партнером путешествия выступил дилер Lifan в Беларуси «Lifan Центр Минск», предоставив журналистам два заправленных легковых автомобиля. До «медвежьего угла» на стыке трех стран — Беларуси, Латвии и России, где находится Республиканский ландшафтный заказник «Освейский», добрались на Lifan X60 и Cebri­um.

Полоцк: точка сбора

«Дай проехать 50 метров, — попросил один из участников поездки фотограф журнала «Большой» Глеб Малофеев, едва уселся на пассажирское кресло Х60, — Lifan я еще не водил». Времени на тест-драйв не было: наш кроссовер еще не пересек МКАД, а корреспондент электронной газеты «Ежедневник» Игорь Москаленко уже припарковал Cebri­um у кафе под Логойском и звонил по телефону, требуя немедленного воссоединения группы.

Напрасное беспокойство: в полном составе мы собрались только в Полоцке. Там, на въезде в город, к опытному туристу, проводнику «Репортажа с рюкзаком» Евгению Дикусару, эксперту по Верхнедвинскому району и нашему экскурсоводу Виктору Юнцевичу, Глебу Малофееву и журналисту-фрилансеру Марине Евсейчик присоединились корреспонденты из Витебска — собкор «Комсомольской правды в Беларуси» Наталья Партолина и журналист «Зялёнага парталу» Виктория Дашкевич. К слову, журналисток из Витебска на пограничном микроавтобусе доставил помощник начальника Полоцкого погранотряда по работе со СМИ Денис Глебко — наш первый спикер в поездке.

Секретный объект

Обозначив главную на границе проблему — мигранты, Глебко подчеркнул:

бегут не к нам — через нас. Россия — Беларусь — Европа — такой маршрут интересует сегодня экономических мигрантов.

«Сперва грузины ехали, — рассказывает Глебко, — теперь около 90 % нарушителей из Вьетнама. Большинство организаторов незаконного транзита — участники боевых действий в Чечне, установленная такса — порядка 10 тыс. евро за человека». Считаем примерный доход: в 2015 году бойцами Полоцкого погранотряда задержано 96 нарушителей государственной границы, более 200 попыток пресечено — под три миллиона евро…

«Первый раз оказался в пограничной зоне, впервые разговариваю с пограничником, — признается Москаленко, — признайтесь, ведь здесь уже нет колючей проволоки и распаханной земли?»

О том, что со времен его детства мало что изменилось, журналист удостоверился на погранзаставе в деревне Совейки, куда приехала группа. Вспаханная полоса, «колючка», все тот же режим секретности: нам не назвали даже точного количества солдат срочной службы («напишите — несколько десятков»), часть объектов фотографировать запрещено (зачем учить мигрантов нашим приемам?).

Читай по следам

Образец контрольно-следовой полосы на территории заставы в виде распаханного участка земли не только показали, но и предложили пройти с его помощью курс юного следопыта. «На полосе коллеги только что оставили следы, — объясняет Глебко, — попробуйте определить, каким образом пересечена условная граница, сколько было нарушителей, в какую сторону двигались».

На распаханной борозде вмятины. «Вот каблук, — указывает на бугорок земли Виктория Дашкевич, — один человек шел в сторону Беларуси». «Границу пересекали два человека, — не согласна Наталья Партолина, — шли в Латвию, след в след». «Задом наперед он шел», — компетентно заявляет Глеб Малофеев и даже пытается повторить движения условного нарушителя.

Замначальника Совейской заставы, старший лейтенант Сергей Кулик хитро улыбается: ошиблись все. Пограничники ставят диагноз по осыпи песка и камушков, величине углублений, вдавленностям. Заметил след — фиксируй в в протоколе, вызывай группу захвата.

Но в рюкзаки оперативников заглянуть не позволили — как и сфотографировать вещи, используемые при задержании. Никто не должен знать, к примеру, какие сигналы подает коллегам пограничник, преследуя нарушителя.

Но мы были бы плохими журналистами, не сумей раскрыть хотя бы один секрет. Обратив внимание на стенгазету «Соловей», заговорили, почему такое странное название. Уж не соловьем ли поют пограничники, сидящие в секрете? Отрицать нашу версию Глебко не стал — промолчал.

Мимо комнат отдыха идем на цыпочках — несколько пограничников спит. На границе у каждого солдата индивидуальный распорядок дня, время обеда и сна не совпадает. Порой сон делят на две части, по четыре часа каждая.

Из столовой сладко тянет жареной рыбой. «Килькой, — уточняет повар Татьяна Леонидовна. — В день предусмотрено два мясных блюда и одно рыбное, добавка есть почти всегда. А весы здесь стоят потому, что положено».

Одна на деревне

Интересовали нас, впрочем, не только пограничники, но и местные, люди, чьи дома расположены бок о бок с погранзаставой. Как живется в Совейках, сколько здесь человек?

«Осталась одна женщина, — отзывается Сергей Кулик. — Муж давно умер, сын уехал, а больше в деревне никого нет».

Присматриваемся к соседним домам — а ведь они нежилые. Закрытые ставни, косые серые стены — словно оказался в зоне отселения после взрыва на ЧАЭС. Но мы в краю голубых озер, одной из самых чистых областей! Где вы, люди?

Опрятная женщина выглядывает из полуоткрытой двери. Бронислава Антоновна не производит впечатления бабушки, хотя ей пошел 83 год. И никак не скажешь, что у этой приятной женщины с правильной речью восемь классов образования.

«В Савейки вышла замуж в 26 лет, — вспоминает Бронислава Антоновна, пригласив в дом. — До того завклубом работала, поваром в школе. Когда сын в школу пошел, устроилась в школьный буфет, чтобы рядом быть».

Работает Бронислава Антоновна всю жизнь, у дома грядки с овощами, под ветром хлопает целлофан парника — подрастают помидоры. Чуть дальше картофельное поле, осенью будет урожай в пару мешков.

Муж умер в 1980 году, сын уже отдельно жил — студент. Сейчас у него квартира в Новополоцке, внук учится в Минске, даже домашний кот — «такой хороший котик, как человек» запросился как-то из хаты и пропал. Родные не забывают, приезжают, шлют вещи — «в шкафу много всего», а когда дом засыпало снегом, пограничники откопали, не дожидаясь просьбы. Но почему, — удивляется женщина, все остальные уехали, не захотели работать, как она?

«Земли тут хорошие, — говорит Бронислава Антоновна, — а растет сколько! Корову где хочешь привязывать можно! Я свою, помню, любила, мы с ней ходили везде, она тоже как человек была. До 76 лет держала… Сейчас никто не хочет работать как я — тяжело это, а денег мало дают.. Вот и пропадают деревни. Раньше-то сколько домов было — только в нашей околице 10, в Дуброво, Тепляках, Давыдово — по 20 домов. А еще Перепечки, Харьково, в которых нет никого, все пустое, никому не нужное».

«А что если я приеду и займу пустой дом? — деловито интересуется Москаленко.

«Живите на здоровье. Хозяев нет, работать они не привыкли. И чего люди боятся? Тут бы такая картошка наросла, хлеба всякого, пшеницы, поросенка хорошего вырастить…»

Свиноводство в планы журналиста не входит, но разговор еще долго идет о хорьке, передавившем кур, лисице,  обнаруженной в курятнике вместо птиц, предпринимателях из лихих 1990‑х, которых «в нашей околице не было».

…притихшие, собираем с Натальей гостинец последней жительнице деревни Совейки — печенье и йогурт. Глеб перекладывает в багажник Х60 дрова, которые пограничники накололи журналистам для ночевки на стоянке на берегу Освейского озера. В поселке с обеда нас ожидает директор заказника Игорь Романюк. Хозяин озер и лесов уже звонил, тревожась: «день к вечеру, а вам еще добираться…». Мы быстро, у нас — автомобили, а палатки разбить — дело десяти минут.

О чем директор заказника рассказывал «Репортажу с рюкзаком» на стоянке и куда позвал на следующий день, вы узнаете в продолжении.