«Не в ресурсе» и «закрыть гештальт». Как психояз разрушает наше общение

Почему язык психотерапии нас бесит и как общаться с диванными психологами, чьих советов вы не просили.

Все чаще в обычном разговоре можно услышать: «у него избегающий тип привязанности», слова «тебе нужно это прожить» вместо поддержки и диагноз «нарциссизм» в отношении всех, кто поступил не так, как нравится говорящему. Ther­a­py speak, он же язык психотерапии или психояз, распространился с ростом популярности психологии. Психолог Светлана Меллер считает его вредным — в том числе для того, кто его использует.

 Психолог Светлана Меллер. Фото: личная страница в Insta­gram

— Лично мне, наверное, повезло, и в моем окружении, даже при обилии психологов, все говорят на обычном человеческом языке. Но я часто слышу психояз в подкастах, от клиентов, в рилсах: люди «прорабатывают маму или папу», «получают инсайты», спрашивают «про что это для тебя» и обсуждают созависимость и типы привязанности. Эти термины и словосочетания употребляют где ни попадя: ведущие могут раздавать диагнозы даже в условном подкасте про недвижимость. Да, это придает огонька эфиру, но стоит ли это делать? Я думаю, нет: все же неправильно притворяться профессионалом, если ты им не являешься. 

Проблема еще и в том, что в общении с близкими «терапевтированные люди» нередко заменяют обычное участие, поддержку и заботу «пролечиванием» и псевдоинтеллектуальным дистанцированием. У меня это вызывает злость и недоумение. В качестве поддержки гораздо эффективнее было бы просто ругнуться матом на неугодных и обнять, чем с позиции сверху оценивать и анализировать, что происходит с вашим другом или знакомым. Может, это какой-то новый для нас вид пассивной агрессии, а мы пока не поняли? 

Эффект первого года терапии

Психояз — новое явление в нашей жизни. Психологи и психотерапевты обрели широкую популярность во время ковида, и, как бы ни прискорбно было об этом говорить, но ходить к психологу — это не необходимость, а новая мода.

С одной стороны, психогигиена важна и нужна, а учитывая особенности нашего времени, нам есть что лечить. Но обратная сторона этой моды — иногда простое человеческое общение становится невозможным.

Люди стремятся делиться своими инсайтами — внезапными открытиями о себе и жизни. Инсайт — это какая-то яркая, пронзительная мысль, после которой человеку кажется, что он все понял. Но чаще всего инсайты просто копятся в копилочке, и дальше с ними ничего не происходит. Другое дело реальное осознавание — это не результат, а процесс, включающий в себя переживание и проживание, то есть это и мысль, и действие. Но это очень энергозатратно, так что учить других, как жить, сил не остается — с собой бы разобраться.

Поэтому я, как гештальт-терапевт, считаю, что инсайт — это способ избегания собственной терапии. Если человека постоянно «инсайтит» и он навязывает свои открытия окружению, значит, он таким образом сопротивляется терапевтическому процессу. И ther­a­py speak, на мой взгляд, тоже сопротивление собственным реальным изменениям.

Фото: cot­ton­bro stu­dio / pexels.com

Поэтому психояз так и раздражает: избегая себя, человек начинает «наваливать» другому то, что тот, возможно, и не хочет слушать. Но делает это настойчиво и агрессивно на правах «оттерапевтированного человека», что еще и не соответствует действительности. 

Мы в университете этот эффект называли «первый курс психфака»: человек получает много информации, но еще не работает с реальными клиентами, поэтому начинает без запроса «лечить» членов семьи и друзей. В случае с неспециалистами я бы говорила про «первый год терапии». У человека, который реально занимается своим ментальным здоровьем, нет времени и желания терапевтировать или менять других людей. Оставьте это психологам, которые знают, что делают, и получают за это деньги.

Лучше сказать «Да, это грустно» вместо того, чтобы ставить диагноз

Что же происходит с нами, когда мы встречаемся с психоязом? У некоторых людей это вызывает раздражение вплоть до желания немедленного закончить отношения, а у других — радость и благодарность, что «ты открыл мне глаза». Правда, во втором случае человек с большой вероятностью все равно откажется общаться с таким «осознанным правдорубом», когда сам станет более устойчивым. Для человека в благополучном состоянии в этом просто нет надобности.

Как же обезопасить себя в таком диалоге? Если попытаться остановить его спокойно и экологично, это может вызвать обратную реакцию и новую лавину психояза в духе «ты злишься не на меня, а на себя».

В таком случае единственный вариант — дистанцирование.

Позже в спокойном состоянии можно обозначить границы и объяснить, что для вас является поддержкой, а что нет. Например: «Когда я рассказываю о том, что происходит в моей жизни, мне не нужны советы и анализ ситуации, я нуждаюсь в любви, принятии и поддержке. Поддержать меня можно эмоциональным откликом «да, это грустно» или тем, что мы вместе обругаем виновников: “У‑у-у, негодяи и охламоны”. Или меня можно просто обнять. Сможем ли мы попробовать делать так? А что является поддержкой для тебя?» Так можно сохранить важные для вас отношения, но, к сожалению, иногда и это не помогает. 

И все-таки важно сказать, что обычно у человека, использующего психояз, хорошее намерение и он думает, что несет свет в массы. Только вот реализация хромает. Если вы заметили такое поведение за собой, постарайтесь сместить фокус внимания на себя и подумайте или обсудите с терапевтом, действительно ли для вас это способ избегания реальной работы в собственной терапии.