«Вариантов тут у меня нет». Как живут беларуские «террористы» после освобождения

«Нельзя такими правами наделять КГБ»

В Уголовном кодексе есть 25 статей, из-за которых человека могут включить в «список террористов». Это могут быть как осужденные по этим статьям, так и те, кому только предъявили обвинение. Среди статей — массовые беспорядки, призывы к санкциям, финансирование террористической организации и другие.

По информации правозащитников, если человек находится за решеткой, ему запрещено переводить деньги в СИЗО и колонию. На людей, которые находятся на свободе, накладываются финансовые ограничения.

Бывший адвокат Петр утверждает, что из текста «закона» невозможно понять, какие финансовые ограничения накладываются на тех, кто в списке. Однако он вспоминает, что деньги его подопечному в заключении доходили даже после признания его «террористом».

Юрист не видит рисков слать письма «террористам». Однако он знает про одну девушку, которая отправляла письма его подзащитному — ее вызвали в РОВД и «запугали». После этого письма от нее приходить перестали.

Когда Петр добивался исключения своего подзащитного из списка, он выяснил, что убрать человека из перечня может только председатель КГБ Иван Тертель или его заместитель.

— Там нет органа, комиссии, процедуры по включению. Это, грубо говоря, на откуп конкретным людям, — объясняет Петр. — Вот охотник передал другому патрон — это уже боеприпас. Но он ему передал не с целью террористической деятельности. КГБ пошло по другому пути и не стало разбираться.

Защитник утверждает, что «любые процедуры об ограничении прав могут быть установлены только законом».

— А это не закон был, а постановление Совмина. Ну, это херня. Это подзаконный акт, акт исполнительной власти. И в данном случае нельзя такими правами наделять КГБ, — уверен юрист.

«Если вы — террорист, почему вас выпустили?»

Бывшего политзаключенного Григория внесли в «список террористов» через неделю после освобождения. Об этом он узнал, когда пытался снять деньги со своего зарплатного счета в банке, чтобы оплатить адвоката. Его телефонные номера и сим-карты, которые были открыты задолго до заключения, оказались заблокированы.

Правда, с тюремного счета он успел забрать деньги сразу после освобождения.

— Когда я посещал различные учреждения в попытках решить возникшие с этим проблемы, звучал бестактный и в то же время логичный вопрос: «Если вы в списках террористов и экстремистов, то почему вас выпустили?», — пересказывает он один из разговоров.

Из-за попадания в список террористов Григорий столкнулся с пятилетним запретом на професию, которой он занимался больше 10 лет.

— Возможность трудоустроиться стала под вопросом, система настроена на выплату зарплат через карточки. Искать работу можно было только у частников, рассчитываясь только наличкой, — объясняет Григорий.

Некоторое время он числился безработным и состоял на бирже труда. По его словам, никакой помощи от государства при обращениях он не получил, ему «везде отказывали».

Чтобы прокормить семью, он пытался снять с заблокированного счета накопления, но в переписке чиновники рекомендовали ему обратиться в Департамент финансового мониторинга.

Через несколько месяцев переписки ему разрешили снять деньги, но только в размере бюджета прожиточного минимума и не наличными, а товарами — по безналичному расчету. В городе, где жил Григорий, «отовариться» на таких условиях можно было только в одном магазине. Ему пришлось выбирать из ассортимента не продукты, которые, по его словам, были важнее, а другие товары. Из-за долгого ожидания разрешения на покупку от Департамента, продукты могли испортиться.

На каждый товар нужно выписывать карт-счет, посылать его в ведомство. В цену за товар включалась также комиссия банку.

— В личном разговоре по телефону ответственное лицо мне сказало: «Вы же понимаете, мы всё делаем по закону», на что я задал вопрос: «По какому закону?» Мне пришлось повторить вопрос, но лицо так и не смогло дать мне ответ, — вспоминает нюансы сделок Григорий.

Момент разблокирования счета и погашения карт-счетов магазина он называет «трогательным» — его заперли в банке на полчаса. При этом он говорит, что претензий к банку и сотрудникам не имеет, все было «корректно и профессионально».

Беларус несколько раз пытался обжаловать зачисление себя в список, но в ответ он получал отписки. В ближайшее время он планирует покинуть Беларусь и устраивать свою жизнь в другой стране.

«У них там больше страха, чем у меня»

Людмила узнала о попадании в список, когда была в СИЗО. Муж сообщил об этом в письме «завуалированно», но она поняла. Потом он написал, что она попала «и во второй список».

— Так я поняла, что я и «террористка», и «экстремистка», — говорит Людмила.

По ее словам, условия в СИЗО после попадания в список почти не изменились.

— В СИЗО и так был профучет — даже до того, как нас включили в эти списки. Подъемы постоянные, особое внимание со стороны персонала. Подходишь к кормушке, называешь фамилию, имя, отчество, год рождения. Свет не выключался, — описывает быт Людмила.

При этом «такая чернуха» была только поначалу, а после этапирования стало лучше — частые проверки и подъемы пропали.

Она вспоминает, как персонал «уточнял», есть ли ли в камере экстремисты, а потом переспрашивал «Наручники надо?» По ее словам, всех «экстремистов» и «террористов» на прогулку, к адвокату и следователю водили только в наручниках и под усиленным конвоем.

— Если тебя забирают «на кабинеты» — человек пять-шесть ведет один разводящий. Когда были экстремисты, то водили по двое-трое. А потом они на все это забили, потому что я так поняла, что там, наверное, полтюрьмы было этих экстремистов. Уже было все как со всеми, — вспоминает она.

Выйдя на свободу, Людмила обнаружила, что все ее банковские счета заблокированы, операции под запретом. Оказалось невозможным сделать новую карточку, получить сим-карту, застраховаться или оформить доверенность на кого-то.

Чтобы получить визу без страховки, ей пришлоь объяснять ситуацию консулу и прикладывать к анкете скриншоты страховых компаний с «всплывающим окошком».

По ее словам, страховщики «помоложе» понимающе предполагали: «А вы, наверное, где-то участвовали. К сожалению, ничем не можем помочь». При этом «тетеньки постарше» пытались звонить менеджерам и в техподдержку и не понимали что происходит.

По ее словам, на комиссии в исполкоме, где ее «заставляли трудоустроиться» она пыталась объяснить свою ситуацию представителю Центра занятости:

— Как вы себе представляете? Все переводите на безнал, везде по карточкам зарплату получают.

— Ну да.

— Так я не могу карточку делать.

— Ой, что вы такое говорите?

В банке, где она пыталась оплатить 16 рублей за медкомиссию, у нее забрали паспорт и не отдавали, ссылаясь на «инструкции».

Когда она попыталась отказаться, ей ответили, что паспорт ей вернуть не могут. В ходе диалога сотрудница банка говорила, что перед этим «они должны все уточнить» и что если Людмила уйдет, то «ее будут искать».

— У них там больше страха, чем у меня было, — описывает свои впечатления беларуска.

Людмила не пыталась обжаловать решение о включении себя в список.

— Так а смысл? Все, кто пытались, им говорят, пока два года висит судимость, даже на отметку когда в РОВД приходила, сами же сотрудники говорили, что бесполезно. Два года, пока висит судимость, никто вас ниоткуда не снимет, никто не исключит. То, что вы отбыли наказание ни о чем не говорит, — пересказывает разговор девушка.

Не найдя себе места в стране, она уехала из Беларуси.

Судимость снимут, а исключение из списка не гарантируют

Андрей узнал о попадании в список террористов после освобождения из колонии. У него были «конфискованы» телефонные номера. Оператор A1 отказался выдавать ему новую симку, и ему сказали, что «с вашим паспортом мы больше не работаем ни по каким услугам».

Из банка, где у него также возникли проблемы, пришел письменный ответ. В нем говорилось, что, поскольку он находится в «списке террористов» его финансовые операции «подлежат блокированию».

— В соответствии с такой ситуацией невозможно устроиться на работу какую-то человеческую, потому что ты тупо не откроешь счет в банке, чтобы получать зарплату. А предприятие не будет заводить отдельного бухгалтера, связываться с кассой, с наличкой, потому что это достаточно трудоемкий процесс. И ради одного человека никто не будет этим заморачиваться, — уверен Андрей.

Из-за ограничений у него не получилось продать автомобиль, а нотариусы не смогли выписать доверенность на родственника.

Пытаясь добиться исключения из перечня, он ходил по «различным инстанциям», но столкнулся с непониманием.

— Ну, как бы все смеются, потому что оснований для исключения из списка индивидуальных нету», — говорит собеседник.

Он утверждает, что исключить из «террористов» могут только по причине смерти, ошибочного включения и после снятия судимости.

— Должно пройти два года, но как бы теоретически, может, судимость и снимут, но то, что из списка исключат… В личных беседах сказали, что никто ничего не гарантирует.

Андрей определяет свою ситуацию как «полное поражение в правах». Он покинул Беларусь более полугода назад.

— Вариантов-то у меня тут нету, — объясняет он.

Чытайце яшчэ:

Маці журналіста Дзмітрыя Завадскага памерла, так і не даведаўшыся праўды пра зніклага сына

«Государство защищает не человека, а себя». Об исторической памяти и законодательной рамке

На шыі і руках — шнары. Больш за 3 месяцы няма лістоў ад палітзьняволенага журналіста Свабоды Ігара Лосіка